— Антидепрессантами. Да, они безобидные. Я их почти не чувствую.

— В Чистое тебе когда?

— Не прямо сейчас. Для меня там дом собираются строить за госсчет. Проект будет обсуждать НС, и что-то мне подсказывает, что после того, как я увижу результат, Ройтман опять загонит меня в Центр на недельку. Надеюсь только, что, если они выберут из всех вариантов брезентовую палатку, Леонид Аркадьевич наложит вето. В Чистом среднегодовая температура уж очень депрессивная, явно не для палатки. Хотя в остальном жилье для меня привычное. Ты кстати, что с милейшим Леонидом Аркадьевичем не поделил?

— Не могу сказать, я под подпиской.

— Да ладно! Задачка в два действия. Я прессу-то почитал по теме. Последовательность событий совершенно очевидная. Тебя вызывают в СБК, заставляют там общаться без адвоката. Потом ты возвращаешься домой и тут же ссоришься с императором. Я сейчас разглашу секретную информацию. Ну и замечательно. Посижу у Ройтмана на «Е», в тепле, полгодика, вместо того, чтобы ехать на север. За мной уговаривали следить? Я прав? Ну, и молчи. У меня никаких деструктивных планов нет, но все равно спасибо, что отказался.

У Нагорного я был в три часа пополудни. Здание генпрокуратуры обычной цилиндрической формы, и достаточно широкое для того, чтобы окно в кабинете Александра Анатольевича казалось почти плоским. Оно тоже во всю стену, как на Посткоррекционном отделении ОЦ и в СБК.

Комната выглядит менее официально, чем кабинет Даурова, хотя кожаный диван имеется, он светлого песочного цвета.

На этот самый диван мы с Нагорным и уселись.

— Морс будешь?

Я кивнул.

Морс принесли в высоких бокалах с сахарной обсыпкой по краю бокала и разрезанной до половины лимонной долькой, насаженной на край. Между бокалами на подносе стоял заполненный до половины графин. Естественно с морсом. У Нагорного была железная репутация абсолютного трезвенника.

— Артур, ну, во-первых, я в курсе, — начал он. — Мне дали допуск.

— Как генпрокурору?

— Как члену коллегии по реабилитации некоего Артура Вальдо. Состав своей коллегии знаешь?

— Ориентировочно, из разговоров между Ройтманом и Старицыным.

— Леонид Аркадьевич, Марина, Анри Вальдо, я, Шадрин и Старицын.

— Шесть человек по мою душу. Все равны?

— Ни в коем случае. Олег Яковлевич возглавляет сообщество.

— И Хазаровский обязан ему подчиняться?