— Есть! — ротмистр выбежал из столовой.

— Прохор, ты чего возбудился-то? — покривился колдун. — Ну, давит сердечко, и что?

— Ваня, почему еще вчера не доложил? — нахмурился Прохор. — А если бы?.. Ты же сам знаешь, сколько раз нам твои… ощущения жизнь спасали?

— Так это когда было? — колдун невозмутимо пожал плечами. — Нынче-то не то что давеча… Может, у меня эта, как ее, вегетососудистая дистония? Не молодею же, к сожалению…

— Понятно, — кивнул воспитатель. — Будешь мне теперь постоянно о своих старческих проблемах докладывать. Ясно тебе?

— Ясно.

— Постоянно, Ваня! — Прохор поднялся со стула. — Так, слушаем внимательно мой приказ, господа курсанты и подающие надежды художники! В Жуковку выдвинитесь при полном сопровождении, по дороге ушки держать на макушке, обратно тоже! Приказ понятен?

— Понятен.

— Отлично! — он вздохнул. — Была б моя воля, я бы вас вообще из дома в ближайшие дни не выпустил. А теперь, Ваня, пошли Саше звонить, цесаревич должен быть в курсе твоих ощущений. Уверен, он предпринятые мною меры полностью одобрит…

Отцу я позвонил первым и попросил его договориться с командованием училища о продлении для всех приглашенных в Жуковку курсантов увольнительной до десяти часов вечера.

— Могу хоть до полуночи, — просто ответил он.

— Давай до десяти, до двенадцати не выдержу, — хмыкнул я и заметил, как расстроились Николай с Александром, которым, в отличие от меня, в казарму совсем не хотелось.

— Договорились.

* * *

— Ну, рассказывай.

Князь Шереметьев смотрел на уже одетую для пикника внучку. Не укрылось от него и хорошее настроение Анны.

По мере рассказа внучки о том, как прошел вчерашний бал в Кремле, князь мрачнел все больше и больше. Аналогичная реакция была и у его старшего сына. Когда девушка закончила, глава рода переглянулся с наследником.

— Джузеппе Медичи, говоришь? — еле сдерживая раздражение, поинтересовался князь.

— Да, — заулыбалась Анна.

— А как же великий князь Алексей Александрович?