Однако стоило Борьке начать намыливать мне спину, как мне моё упорство показалось каким-то совершенно неуместным. Сначала улетел бюстик, а немного погодя и трусики. Как ни странно, небо не упало на землю…
* * *
– А может, останемся здесь у Палны? – через полчаса я вдруг озвучиваю мысль, не успев, сама её как следует обдумать.
– Если только на пару дней, а то отсюда до Коктебеля еще можно за день обернуться, а до Ялты и Гурзуфа уже ни за что не получится, – рассуждает мой спутник. Я вожу по его спине намыленной мочалкой и млею от нахлынувшей волны нежности. Всё прошло как будто мы с ним занимались этим делом уже давно. Ни боли, ни крови. Наверное так получилось из-за сочетания вина и бани. Впрочем не важно.
Ещё минут пятнадцать, и мы заканчиваем. Распаренные выходим на воздух. Мне хочется прильнуть к Боре щекой и снова ощутить его сильные руки на теле. Волна нежности накрывает меня в очередной раз.
Прошлогоднее вино у Палны оказалось очень даже ничего. Сладким, терпким и совсем без привкуса спирта. Под персики, груши и последнюю вишню пошло очень хорошо. Почему-то мне становится смешно от манеры говорить этой милой старушки, как же её зовут? А, да, Анна Павловна, её зовут, хи-хи, почти как знаменитую балерину. Нет… балерина была Павлова, а старушка – Пална. Хи-хи… Что-то потолок в её домике как-то странно качнулся. Неужели землетрясение? Хи-хи… Стоит закрыть глаза, как моя голова начинает кружиться как карусель. Хи-хи… Наверное это вино… Я пьяна? Борька что-то мне говорит. Он щекочет мне ухо. Зачем? Что ему надо? Наверное, я алкоголик, ик. Это очень, ик, печально, но тут уж ничего не поделаешь, ик. Куприн, ик, тоже алкоголик, и Андреев, и Есенин.
– Боренька, миленький, будь другом, проводи меня… ну ты понял… и всё…, и хватит пить… Оле пора спать. – Мне становится ужасно смешно от того, что я говорю о себе в третьем лице. Дальнейшие события этого вечера запомнились фрагментарно. Помню свет на веранде, туча мошкары вокруг тусклой лампы, оглушительный звон цикад. Никак не снимался сарафанчик, и я едва его не порвала. Пыльный спальник, влезать в который не хочется…
Вдруг из темноты на меня вышел чёрный силуэт мужчины, его лицо осветил качающийся фонарь за окном и в мерцающем бледном свете этого фонаря я узнаю в ночном незнакомце Антона Павловича Чехова. Чехов ехидно улыбается и, погрозив пальцем, растворяется в темноте. Это сон догадываюсь я и, глубоко вздохнув, проваливаюсь в его бездну.
ГЛАВА 29. ВОКРУГ ЗАЛИВА КОКТЕБЛЯ
ГЛАВА 29. ВОКРУГ ЗАЛИВА КОКТЕБЛЯ