– Легко, особенно если передачами будешь делиться, а то тут кормят говном. Что из Союза, так это очень интересно. Слышь, Монсеньор, что Вальдемар толкает? Говорит, что аж из СССР.

В разговор вступает упитанный мужчина в лет под пятьдесят.

– О! Tovarishch! Carasho! Na zdarovie! Poshol nahui! – Выдаёт он весь свой запас русских слов. Медленно поднимается и хлопнув Володю по плечу направляется к толчку.

– Кличку, или, как тут у нас говорят, кликер будешь сегодня у тюрьмы просить. Нельзя в тюрьме без погремушки…

…

Вечером, встав перед зарешеченным окошком камеры Володя решил отнестись к ритуалу серьёзно. Он всё решил делать серьёзно с этого мгновения.

– Тюрьма-старушка, дай погремушку, – крикнул он громко. Подождал с полминуты и повторил. Снова только тишина за стенами. Только после третьего совершенно жуткого с раскатистым рычанием вопля, раздался чей-то голос:

– Что за соловей раскудахтался. Кончайте придуриваться, господа жулики.

– Соловей по-французски россиньоль, если тебе норм, то так и будем тебя звать. Если не нравится, кричи «не катит» и жди опять. – подбодрил Монсеньор.

– Мне нормально, тем более, что я по жизни певец, актёр и поэт.

– Здорово! Вот и будешь с этой минуты Россиньоль. Заметь тут и намёк на твою родину присутствует. Вот только сдаётся мне, что не стоит тебе теперь ни на родину возвращаться, ни актёрством заниматься. Ты ж только что такую ломку пережил. А вернёшься на сцену, и всё по новой покатится. Тебе, по хорошему, надо друзей, образ жизни – всё менять, если не хочешь снова в рабство к химии попасть. Тюрьма для тебя лучший госпиталь. Время есть подумать, как дальше… – на полуслове его прерывает скрип ключа в замке камеры. Это привезли вечернюю баланду.

– Свежие трюфеля с гусиной печёнкой, господа заключенные! А вот кому свежие трюфеля! – шутит дежурный по блоку, большой разводягой[149] разливая по шлёнкам[150] малосъедобное варево.

– Франсуа, а мой любимый сеннектер[151] ты сегодня принёс? – привычно шутит в ответ Монсеньор.

– Всё для вас Монсеньор, всё для вас… Вы только лучше ложкой баланду перемешивайте и сеннектер, и камамбер и рошфор с пармезаном найдёте.

Вся камера отвечает громким хохотом на удачную шутку. Прекрасно известно, что кроме тертой с кожурой картошки и лука в баланде ничего нет.

– Ну-ка, Фонарь распакуй наши запасы, не годиться Соловья баснями кормить. Там у нас салями ещё оставалась с моей последней передачи. – Гаспар вежливо обращается к соседу по камере, – а Соловей как получит передачку, так сразу отдаст… Соловей, чего молчишь? Отдашь или заныкаешь?