– Здорово! – говорю я ей на ухо, а сам тем временем, прижимаю её к себе и, как бы нечаянно, опускаю руку на бедро. – Нам на следующий год надо как-то оригинально медиану отмечать. Пригодиться знакомство со светооператором. Тебя я бы тоже хотел терять…

Удивительно, но Леночка не делает попыток избавиться от моей руки, которая по привычке уже переместилась с бедра на попу. Разговаривает спокойно, будто так и должно быть. Костюм Красной Шапочки предполагает очень короткую юбочку, и ничто не мешает мне попытаться проникнуть ниже. Сердце при этом стучит как молоток, к щекам приливает жар и, если бы не темнота, то все смогли бы полюбоваться на мои пунцовые щёки.

К глубокому моему сожалению, песенка очень короткая, всего две минуты, и вот уже Джо Дассен печально роняет последние слова:

Пользуясь заминкой, Ленка выскальзывает из моих объятий.

– Сейчас будет бомба! – Кричит она, перекрикивая бас Бобби Фарелла, который начинает рассказ про Мамашу Бейкер самую бешеную киску старого Чикаго.

Леночку от себя я больше не отпускал. Впрочем, она против ничего не имела, и мы тискались к обоюдному удовольствию. В девять скачки закончились, и мы разгорячённые и взбудораженные вывалились на улицу. Больше всего на свете мне хотелось прямо сейчас затащить её в койку.

– Лен, у тебя родители дома?

– Ну, папа с нами не живёт, мама сегодня на дежурстве, а Толик сейчас аппаратуру соберёт и за нами пойдёт. Слушай, давай его подождём, а то мало ли кто нам по дороге может попасться. У нас район не спокойный, Аул[164] рядом.

– Да, ладно, догонит, ничего ему никто не сделает, он же уже мальчик большой.

Тот же вечер. Двор дома Лены Адониной. Борис и Лена

Падает мягкий новогодний снежок. Вечер на удивление тих и безлюден. Только скрип снега под ногами. Мы мирно обсуждаем житейские дела, иногда целуемся. Наши тени то удлиняются в свете фонарей, то наоборот укорачиваются. Внезапно я замечаю, как тень почему-то раздваивается. Сначала я не придаю этому значения, но замечаю, как наша тень и новая сближаются. Вот они уже рядом. Я пытаюсь посторониться, но один из парней толкает меня плечом.

– Ты, что, очкарик, совсем обалдел? Людям пройти не даёшь! Думаешь, с красивой девочкой идёшь, так тебе всё можно? – Внезапно парень начинает наезд.

– Вечер перестаёт быть томным. – Проносится у меня в голове. – До Ленкиного подъезда еще полдома, а путь нам преграждает кодла из четырёх незнакомых ухорезов. Главное сейчас, чтобы они на меня внимание переключили. Сам при этом толкаю Лену в бок и быстро шепчу на ухо, – быстрее беги в подъезд, а я этих уродов попридержу. Как прибежишь, я тоже рвану. Всё, пошла!