– Она – хороший человек. Сын очень любит ее. Она не умерла – только спит.

Клинт подошел к камере Иви.

– Это вы так говорите, Иви.

Она села на койке.

– Вы выглядите так, будто у вас открылось второе дыхание, Клинт.

Чуть склоненная голова, блестящие черные волосы, скрывавшие половину лица, свидетельствовали о меланхолии.

– Вы все еще можете отдать меня. Но долго это не продлится.

– Нет, – сказал он.

– Ну и голос у того мужчины, которого вы велели подстрелить Уэттермору! Я услышала его даже здесь.

Она не подначивала, просто говорила.

– Людям не нравится, когда в них стреляют. Это больно. Может, вы этого не знали.

– Этим вечером было разрушено муниципальное здание. Те, кто это сделал, свалили вину на вас. Шериф Кумбс ушел. Фрэнк Джиэри утром поведет людей на штурм. Что-нибудь из сказанного мною удивляет вас, Клинт?

Нет.

– Вы отлично умеете добиваться своего, Иви. Впрочем, поздравлять вас я не собираюсь.

– А теперь подумайте о Лайле и остальных в мире за Деревом. Пожалуйста, поверьте мне, дела у них идут очень неплохо. Они строят что-то новое, что-то хорошее. И мужчины у них будут. Лучше здешних мужчин, с колыбели воспитанные женщинами в женском обществе, мужчины, которых научат понимать себя и понимать окружающий мир.

– Со временем их природа проявит себя, – возразил Клинт. – Мужское начало. Один поднимет кулак на другого. Поверьте мне, Иви. Перед вами человек, который знает.

– Так и будет, – согласилась Иви. – Но такая агрессия – не половая принадлежность, а человеческая природа. Если вы сомневаетесь в способности женщин к агрессии, спросите вашу дежурную Лэмпли.

– Сейчас она уже где-нибудь спит, – ответил Клинт.