На сморчка Одиссей не смотрел.

Он бросился к Мегере, ловя взглядом её уходящее сознание.

— Что это было? — спросил он.

Губы слабо шевельнулись. Ответ прошелестел так тихо, что ему пришлось склониться совсем низко.

— Собранность, звонкость… Гекзаметр. Список…

Последние слова были затоплены кровью, хлынувшей из горла.

Поднявшись, Одиссей посмотрел на Гортензию.

Она стояла возле сморчка и тихо, но очень отчетливо материлась.

Какая очевидная простота решения. Вполне в духе старины Нокса, обожавшего сложные схемы и элементарные выводы из них.

Мысль, в целом, не была новой. Многие каторжники экспериментировали со скороговорками и стихами, надеясь обмануть сознание. Медитировали. Очищали голову от посторонних мыслей. Делали дыхательные упражнения.

Браслеты продолжали работать.

Просто никто не додумался до прочного забытого гекзаметра, который и помнили-то на этой планете по чистой случайности.

Одиссею было четырнадцать, когда они как-то особенно сильно схлестнулись с Брадобреем. Так, что набросились друг на друга с кулаками. Понятно, что их обоих тут же скрутило от боли, но если Брадобрей довольно быстро оклемался и уполз в общежитие отлеживаться, то Одиссея еще долго выворачивало наизнанку, и конца-края этому было не видно.

— Я убью его, — задыхаясь от рвоты, соплей и слез, всхлипывал он, — точно убью.

— Ты не можешь убивать всех, кто тебе не нравится, — похлопывая его по тощей, подрагивающей спине, сказал Нокс.

— Почему каждый придурок, — безнадежно спросил Одиссей, делая большие перерывы между словами, чтобы снова проблеваться едкой желчью, — который просто не попал в систему, может делать со мной что угодно, а я не смогу даже сдачи дать? Встала из мрака…

Тогда-то Нокс и заинтересовался тем, что все время бормочет себе под нос мальчишка.

Одиссей объяснил, добавив, что давно заметил, что, попав в нужный ритм, испытывает меньше боли. У него было полно шансов проверить это до того, как он стал свободным, попав на каторгу.

— Целительная сила искусства? Интересное воздействие заданного ритма на отдельную личность, — хмыкнул тогда Нокс, но чуть позже придумал (а может, где-то вычитал) на основе этих строк забавное упражнение. Он называл это риторикой мозга. «Твердо запомни, что, прежде чем слово начать в упражненьи, следует клетку грудную расширить слегка и при этом низ живота подобрать для опоры дыхательной звуку…»

Собранность, устойчивость, медленность, плавность, короче.