Я машинально поднес руку поближе к глазам. И впрямь кожа чистая. Никаких линий и даже никаких остаточных пятен.

– Убрали контур? Ну у вас и скорости!

– Контур? – фыркнула Ванда. – Размечтался! Всего лишь сделали деколорирование, благо нужный реагент оказался в доступе. А основная работа только предстоит.

Мне не очень понравился зловещий тон последней фразы. Она ведь могла означать, что…

– Погоди! Так эта штука все еще действует?!

– Нет, нет и еще раз нет, – заявила доктор Полански, опрокидывая в рот содержимое стаканчика. – Когда импульс заставил твои нейронные цепи сколлапсировать, настройка сбилась. И второе дыхание у тебя открылось уже, что называется, свободное от теней прошлого.

Ах вот оно как! Не предполагал. Думал, что будут тупо глушить сигнал, благо все его параметры уже были хорошо известны.

– Собственно, это существенно упростило задачу. Теперь нужно сделать всего ничего: убрать остатки геля из твоего организма.

– И как именно? – уточнил я, предчувствуя недоброе.

Ванда молча кивнула куда-то за свое правое плечо. Пришлось приподниматься, чтобы рассмотреть во всех подробностях громадную посудину, наполненную… Выглядело оно как желе. И когда я набрался смелости встать с кушетки, подойти поближе и потрогать жижу пальцами, ощущения доложили: оно самое, командир!

Я выразил свое мнение коротко и ясно:

– Пакость!

Ванда хохотнула:

– Всегда приятно иметь дело с осведомленным человеком!

– Я туда не полезу.

– Во-первых, солдат, твоего мнения никто спрашивать не собирается. А во-вторых, предпочитаешь, чтобы ошметки контура оставались с тобой до конца твоих дней?

– Неужели все так страшно? – спросил я, опасливо косясь на ожидающую меня ванну.

– А тебе нравится, как ты себя сейчас чувствуешь? – ласково спросила доктор Полански.

Прислушивание к шепоту организма дало неутешительный результат, о котором, скрепя сердце, и было сообщено вслух:

– Не очень.