– Все что связано с ним – связанно с потерями. Он и тебя к пращурам отправляет одним своим присутствием. Я рад, что совет запретил ему тебя тревожить, – поправил девушке волосы, убрав прядку у щеки. После того как он заставил ее принять еще один кристалл, ей стало много лучше – жар спал, взгляд стал осмысленным и вид не таким жалким. И все же, о здоровье говорить рано.

– У тебя хороший слух, – заметила тихо.

– Не жалуюсь.

Эя с прищуром смотрела на отца, еще только пытаясь уложить в голове, кто он. Разум, вопреки сердцу, принимал его с трудом.

– Надеюсь, мне не придется выбирать меж ним и тобой, – заметила сухо. Она с трудом и только -только свыклась с мыслью, что любит Эрлана и он надолго в ее жизни, как все рухнуло, и теперь нужно свыкаться с обратными фактами. Она долго привыкала, что Эрлан идеал, а теперь с трудом воспринимает его грешный образ. Он и Вейнер так долго тянули ее каждый в свою сторону, что еще одну "перетяжку" уже меж отцом и любимым, она не выдержит – не канат, однако.

И загрустила – "любимый". А ведь факт. Вот такой, далеко не идеальный, не "плакатный герой", где-то неоднозначный по поступкам, даже отрицательный, он стал ей еще ближе и дороже. Только попытка примирить Монтекки и Капулетти, как ей помнится, прошла неудачно. И как-то не хочется заниматься плагиатом финала.

– Ты уверен, что он все знал? Стефлер спокойно мог использовать его вслепую.

– Эйорика, Лой правая рука Дендрейта, – сухо бросил мужчина и, было видно, что само упоминание этих двух имен его изрядно раздражает.

– И что? Он и нам дал задание. Выдал фото твоей Анны в зубы и приказал найти и домой вернуть. Все. И мы пошли. Как бараны. Как всегда. Никто не станет задавать лишних вопросов – есть приказ, его надо выполнить – рассуждения оставь при себе.

– Ты пытаешься его оправдать?

– Я хочу быстрее войти в норму и поговорить с ним. Прямо. Чтобы он, глядя мне в глаза сказал…

– Ты примешь, все, что он скажет, причем не осознавая. Такое право у Лой, – напомнил весьма прохладным тоном.

– Пока пролетает.

– Тебе кажется. Он крепко держит тебя, девочка. И ты это знаешь – признавать не хочешь.

– Дендрейта остановили? – решила перевести разговор на другую тему – не то состояние, чтобы в полемику вступать.

– Не знаю, – и вздохнул, глядя на девушку. – Мне казалось, что раны давно зажили, а увидел тебя тогда, и словно вновь вернулся на двадцать пять лет назад. Как вчера было. Знаешь, у тебя очень сильное право – ты притягиваешь так, что не отлепить. Только с мясом и костями отодрать.

"Угу. Только почему-то увечных – тебя, Эрлана, Шаха… все слегка душой исковерканы. Все трое в ненависти много лет по жизни шагали", – подумала и вспомнила слова Маэра: "тебе дано возвращать любовь в сердце иссушенное ненавистью и болью".