— Ну, если у тебя уже есть номер в экспедиции, тогда, конечно, землянин не лжет! — отсмеявшись, сказал он. Яно сарказма не заметил.

— Деала приняла его, и темные согласились в итоге, ушли, забыв угрозы, — продолжил всевидящий. — Его приняли оба совета!

— Советы устранились, а Деала тоже, может быть, лжет, — Аки швырнул сухой холодный уголек на жаровню под маленькой курительницей и поднялся. Прохладный ветерок коснулся нагретых костром лица и живота, и он довольно закрыл глаза, решив немного подремать.

— А Акид, значит, поставил себя выше Деалы и советов? — Яно хмыкнул и тоже поднялся. Он был ниже Аки ростом, еще более субтильного сложения с узкой спиной и бедрами. Этот сенторианин был бесполым — грустная доля, которую еще недавно прочили и Аки. Но Яно печальным не выглядел: для бесполого его высоко вознесла стела солнц.

— Я не ставлю себя выше среброликих, — тихо сказал Аки, не открывая глаз. — Я не сомневаюсь, что мое несогласие с мнением большинства — часть их игр. Все мы — частички Сенты, и каждая стоит на строго отведенном месте. Только один между нами чуждый. И удивительно, что его давно никто так не зовет! Думаете, уничтожив слово, вы уничтожите содержание, которое стоит за ним?

— Ты о Шелтоне?

— О нем, чуждом, — Аки вздохнул, и все-таки согласился разлепить веки. Поглядел на железное блюдо курительницы, от которого в небо тянулась тонкая струйка дыма. Такие курительницы были расставлены вдоль всей Границы, их задачей было распознавание частиц чуждого в воздухе. Пока все было спокойно.

— Не понимаю, откуда ты такой взялся? — вырвалось у Яно. Аки усмехнулся.

«Откуда он такой взялся?» — он и сам не знал. Стражи ненавидят чуждое, можно сказать, по определению, всезнающие прозревают будущее, которое оно несет. Откуда взялось недоверие к Шелтону у Энжета и Лереми, понятно, но как до собственного понимания чуждого дошел он? Может, все дело в Кейле? Конечно, у распознавателей свои, оригинальные взаимоотношения с чуждым, но сестра тут оказалась сверхоригинальной. Сначала его радовала ее известность, потом начала тревожить. Ведь Сента не любит гордецов, Сенте они не нужны, зачем же Деала продолжает кормить гордыню Кейлы, позволяя вести гипнотические ритуалы на площади? Уж не замыслила ли среброликая нечто недоброе для Сенты?

Угли в курительнице едва тлели, и струйка дыма чахла. Аки послал им направленный мысленный сигнал — юный, неопытный, он все еще смешно шевелил губами и пальцами при этом. Угли послушались, заворочались, как большие черноспинные жуки. Яно одобрительно цокнул языком, а Аки поморщился. Этого, все же, было мало: жар спадал. Придется воспользоваться мехами.