Первой приходит Мийгран. Неожиданно повеселевшая, как будто сбросившая какой-то груз. Тоже требует спирта и заявляет:

— А я продала долю в фамильном предприятии.

— В смысле? — спрашиваю я.

— Ну, гостиничный бизнес в модуле, — она машет рукой. — Не берите в голову, неважно.

— С чего это вы? — интересуется Вергаас, ощутимо размякший после маленькой рюмки спирта. — Это же, можно сказать, дело вашей жизни…

— Развитие межрасовых отношений — дело моей жизни, — хмыкает Мийгран. — А не эта… пародия на толерантность. Вы, блин, видели список требований, с которыми в наши гостиницы не пускают? И сарги пролетают, и Парящие, и вы, сугирру, кстати, тоже…

— Видел, — отвечает Вергаас. — Безобразие.

— Вот именно! Я много лет пыталась их развернуть в сторону межзвездной торговли, столько сделала… а они — вопрос ребром. Либо, мол, становись во главе компании, либо выходи из дела. Были уверены, что я не выйду, ха! Я им показала!

— А почему не стали главой? — удивляюсь я. — Потом бы делали, что хотели!

Так вот с чем, оказывается, были связаны перепады настроения Мийгран последние дни. А я-то думал, что какие-то неприятности у ее родственников. Но оказывается, неприятности были с родственниками.

— Вы просто не знаете наших корпоративных уставов! — вздыхает Мийгран. — Генеральные руководители связаны таким количеством условий, что… — она только машет рукой. — В качестве одного из основных акционеров у меня было куда больше влияния и куда меньше ограничений.

— И кому вы продали? — интересуется Вергаас. — Кому-то из семьи?

— Они пытались меня заставить, но я нашла прецедент и продала консорциуму саргов, — Мийгран довольно улыбается. — Пусть теперь попробуют не ввести помещения для шестиногов, ха! Я им говорила — кучу бабла упускают! Сарги ведь в одиночку не ездят, только четверками! Или вообще целыми… как это у них… гроздьями, четыре четверки! Можно столько интересного придумать, м-м-м! Но нет, ни у кого нет воображения! — она опасно жестикулирует бокалом с сафектийским вином, и я запоздало вспоминаю, что у нее переносимость алкоголя немногим лучше, чем у сугирру. Следовало бы предложить ей разбавленного…

Потом появляется Нирс Раал. Он хочет знать, чем кончился разговор с Дальгейном и зачем нужно его присутствие завтра во время беседы с финдиректором — он в это время на вахте, нельзя ли как-нибудь в другой раз? Желательно, никогда?

Приходится повторить ему всю историю в третий раз и налить того же, что и Мийгран.

— Ну вы и встряли, — говорит он.

— Угу, — отвечаю я. — Не то слово.

— Самое странное, — произносит Нирс, покачивая вино в своем бокале и глядя сквозь него на потолочный световой плафон, как будто какой-нибудь ценитель с французских виноградников, — самое странное, что этот недостойный, пожалуй, готов участвовать в вашей авантюре, — криво улыбается. — Что ж, мои дражайшие отцы говорили, что ничем хорошим я не кончу, если всерьез попытаюсь строить карьеру на проекте «Узел».