И я, сэр, ему наврал. Конечно, мне повезло, что мое шотландское воспитание и смекалка подсказали мне, что делать, но, когда дошло до разговоров, я позволил ирландцу в себе взять слово. И пришелся великому Бару по душе.

«Воистину, — говорит он торжественно так, — ты суть один из королевских Баров!»

И дал мне один из высших офицерских чинов, вот так.

— Это был Бар Сенестро? — спросил Уотсон.

— Нет, тот парень был куда лучше — брат Сенестро, который вскоре после этого умер. Когда я увидел Сенестро, мне хватило ума держать рот на замке. И теперь я один из высоких Баров — выше только сам Сенестро! Более того, сэр, больше никто из живых не знает правды, кроме разве что вас и старика доктора.

История была странной, но в свете всего произошедшего раньше — удивительно правдоподобной. Уотсон начал видеть свет, забрезживший во мраке. «Теперь их двое», — сказала Джерому старушка в доме 288 по Чаттертон-Плэйс, когда детектив пришел туда в поисках пропавшего профессора. Быть может, она имела в виду Холкомба и МакФерсона? Двое прошли сквозь «Слепое пятно», двое же и вышли оттуда — Рамда Авек и Нервина. «Теперь их двое», — так она сказала.

— Поведай мне что-нибудь еще о Холкомбе, Пат!

— Рассказывать особенно нечего. Многого я и не могу открыть, потому как пожилой джентльмен сам не велел. Он появился вскоре после смерти старшего Бара, брата Сенестро. Кажется, там была какая-то шумиха вокруг старика Рамды Авека, от которого я всегда старался держаться подальше — он же собирался доказать, что духи существуют! В общем, мы сторожили храм, дожидались призрака, как было обещано. Так и вышло, что мы сцапали старого дока.

Но Рамды его так и не увидели. Сенестро его одурачил, обманом спровадил во Дворец Света.

— Дворец… чего?

— Дворец Света, дружище. Это дом Харадоса. Томалийцы всегда считали его священным; ни одна живая душа и на пару миль к нему не подойдет. С тех пор, как там Харадос побывал, а было это несколько тысяч лет назад, внутрь ни одна нога не ступала.

Но Сенестро знал, что доктор — настоящий Харадос или, по крайней мере, так думал. И он его не боялся. Сенестро — не трус, и он поселил доктора в самом жилище Харадоса! Сенестро только пророчество и волнует.

Наконец-то Уотсон нащупал под ногами твердую почву. Части головоломки начали складываться — Сенестро, профессор и пророчество Харадоса.

— Ну, в общем, мы — Бары — держали старину доктора в плену с той самой секунды, как он появился, и никто, кроме меня, и слова доброго ему не сказал. Но старый джентльмен и не думал унывать. Стоило ему узнать про все эти шарики, радуги и прочие ученые тайны, как он позабыл всё на свете. Он был доволен тем, что открыл. У доктора светлая голова, и я ни капли не сомневаюсь, что он и есть истинный Харадос.