— Я не думаю, что это разумно, — сказала Эша.
Ветер взвыл громче. Голоса нашептывали ей в уши свои мольбы.
— Почему, ради всего святого?
Почему, ради всего святого?
— А вдруг это очередная ловушка?
— Очередная ловушка?
Очередная ловушка?
— Чтобы выманить нас отсюда. Игла Прорицателей — это наша главная связь с Террой.
Зернистое лицо Модано приблизилось, он покачал головой.
— Лишить нас коммуникаций? Не думаю, что он удостоит шпиль своим вниманием. К тому же, после того как утихли бури в варпе, мы можем обойтись и без местного ретранслятора. Нет, я уверен, он стремится закрепиться здесь, обеспечить своим людям удобный путь. Ниркон был приманкой. Его истинная цель — Кальдера Прим. Кроме того, у него больше нет титанов. Вот так-то. Он исчерпал свои резервы. Какой полководец позволит себе двойной обман ради не слишком значительной цели?
Лишить нас коммуникаций? Не думаю, что он удостоит шпиль своим вниманием. К тому же, после того как утихли бури в варпе, мы можем обойтись и без местного ретранслятора. Нет, я уверен, он стремится закрепиться здесь, обеспечить своим людям удобный путь. Ниркон был приманкой. Его истинная цель
Кальдера Прим. Кроме того, у него больше нет титанов. Вот так-то. Он исчерпал свои резервы. Какой полководец позволит себе двойной обман ради не слишком значительной цели?
— Тот, кто носит титул магистра войны, — спокойно ответила Эша.
— При всем моем уважении, охотница, ты ошибаешься.
При всем моем уважении, охотница, ты ошибаешься.
— Свяжись хотя бы с примархом Сангвинием, — предложила она.
— Зачем? Чего ради? Не в каждой битве успех достигается хитроумием. Иногда, и особенно в войне машин, ключом к победе служит грубая сила. Он раскрыл свои карты — мы должны выложить козыри. Мой приказ неизменен. Отключаюсь.
Зачем? Чего ради? Не в каждой битве успех достигается хитроумием. Иногда, и особенно в войне машин, ключом к победе служит грубая сила. Он раскрыл свои карты
мы должны выложить козыри. Мой приказ неизменен. Отключаюсь.
Изображение свернулось, снова погрузив атриум в полумрак. Эша сидела, пока гололит не спел свою заунывную песню отключения, тянувшуюся, казалось, целую вечность.