Времени перестраиваться и вырабатывать более продуманную стратегию не было. Да, они прорвались через ряды орков, но не разбили их — это точно. Остались еще миллионы свежих бойцов, позиции которых Тейн обошел фланговой атакой, а теперь их, надо полагать, закидывали в грузовики и срочно перебрасывали в тыл имперцев. Оставалось лишь наступать и крушить вторую стену орков, пока людей по ней не размазали.

По доктринам Дорна и даже Жиллимана, войну так не вели, но было в этом нечто пьянящее.

Все, решил Тейн, должны совершить хоть один рывок на пределе сил.

Он повернулся и окинул взглядом стену. В этот момент тяжелая ракета, разбрасывая струи огня из чрезмерно мощного ускорителя, пробила крышу мучительно медленно ползущего «Теневого меча» и разорвала его на куски, прежде чем главное орудие танка успело выстрелить. Черные Храмовники с громоздкими прыжковыми ранцами удерживали плацдарм на парапете, но их прижали спинами к заграждениям несколько ватаг огромных чужаков в доспехах на паровой тяге. На глазах у Максимуса орочий вожак с визжащей циркуляркой и парой огнеметов, прикрученных к латной перчатке, раскроил правое сопло прыжкового ранца одного из Астартес и столкнул его с парапета. Космодесантник рухнул на скалобетонные плиты и разбился.

Им была нужна одна брешь. Всего одна.

Вполголоса обратившись к примитивному духу доспеха, он вызвал общеармейский канал связи, чтобы скоординировать хотя бы часть огневой мощи, которая сейчас работала по стенам, и поморщился, когда из наушника вдруг вырвались орочьи голоса. Он попытался переключать частоты, но оказалось, что все они заблокированы. Тейн предположил, что зеленокожие просто использовали полный диапазон воли, чтобы координировать собственную беспорядочную оборону, а не пытались активно блокировать коммуникации имперских сил.

Он запустил вокс в режиме сканирования, и сверхчеловеческие свойства уха Лимана позволили ему отфильтровать накладывающиеся друг на друга шумы и вычленить отдельные звуки. Тейн не мог понять ничего о расположении штабов, по различил один голос, который сразу узнал, словно на экране шлема загорелся опознавательный знак.

Голос был гортанный, нечистый, такой, что представить нечто громче и глубже невозможно: он будто исходил из груди, превосходящей по ширине бронированное тело дредноута.

Зверь поблизости.

Снова взревели моторы боевых машин и зарокотала канонада, вгрызаясь в помятое плечо рыцаря, на котором стоял Максимус. Прежде чем он успел подумать, взращенные на поле боя инстинкты подсказали ему выпустить четыре снаряда в нужном направлении, и болты замолотили по рычащему переднему радиатору полугусеничного грузовика, набитого здоровенными штурмовиками. Сзади катила еще дюжина подобных развалюх, нагруженных войсками и оружием, заляпанных, с трудом прорывающихся в ворота для вылазок под стеной: эти проходы были наполовину завалены трупами и обломками.