— Объяснишь? — только и протянул он.

— От удара у тебя в груди воздух попал туда, где ему не положено быть, и сдавил легкое. Ты задыхался, а я выпустила ненужный воздух, — устало отчиталась я.

— А… ясно, — Бишоп закашлялся, и мелодичный свист из дудочки усилился. — Никогда не думал… что смогу играть на дуде…

— Попробуй дырки позажимать. Можно мелодию насвистеть…

Мы переглянулись в рейнджером и не смогли сдержать болезненного, усталого смеха. Сломанная нога, пробитая грудь, два поверженных довакина, три драконьих трупа и разрушенный Винтерхолд — славно погуляли. Осталось только в центре кучу навалить. Отсмеявшись, я уставилась в небо и молча переваривала открывшиеся воспоминания. Первый шок прошел и острая боль от потери отца сменилась все той же грустью, что точила меня последние два года. Перед погружением пришлось проходить тесты и доказывать психиатрам, что у меня нет депрессии. Давать верные ответы, чтобы скрыть подавленное состояние — что может быть проще, когда сам участвовал в создании этих тестов. Хорошо, что авторство оставили за моим научным руководителем…

Я глубоко вздохнула. Перегнувшись похлопала себя по ноге, но ни боль, ни чувствительность так и не вернулись. Паршиво… Усилием воли вызвав виртуальный дневник, появившийся после воспоминаний, я методично занесла в него наблюдения за собственным телом. Отсутствие чувствительности ниже колена, подвижность сохраняется…

— Пит… — позвал меня Бишоп, отвлекая от надиктовывания мыслей виртуальной машинистке, — тебе надо вправить кость…

— А? Да, наверное надо… — я свернула журнал и рассеянно посмотрела на ногу. Со стоном попыталась сесть.

Рядом зашевелился Бишоп, взялся за флейту и вопросительно взглянул на меня.

— Доставай. В тебе сейчас столько зелий здоровья, что хоть залезай на шею и скачи до самого Рифтена, — пробормотала я и, поискав в сумке довакина, протянула ему последний пузырек лечебного зелья, — но на всякий случай, выпей еще и его. А потом нам надо будет найти наши сумки и добраться до алхимического стола, если в Винтерхолде остался хоть один… Ты долго без зелий не протянешь, да и рану на шее надо осмотреть.

Рейнджер инстинктивно дотронулся пальцами до пореза и грубо выругался. Я понимающе ухмыльнулась; помогая себе руками, поднялась на одну ногу, и захромала к неподвижному довакину. Если этот тип придет в себя раньше времени — мы трупы.

— Слушай, красотка… — тихо раздалось за спиной. Бишоп сел и с плохо скрываемым облегчением опрокинул в себя пузырек лечебного эликсира, а я все ждала окончания фразы. Рейнджер погонял на языке пойло, сморщился от горького вкуса и наконец проглотил. — …когда я думал, что умираю… Виделось всякое…