Тот, кто встретил эльфа мягко взял Азариэля за плечо и повёл его обратно в монастырь, тихо произнеся:

– Пойдём, у нас теперь много труда.

Азариэль повернулся и пошёл за тем, кто исповедует Единого. Теперь жизнь наполнилась истинным смыслом, и старые очертания пути, не омрачённые греховным помыслом, обрели свет смысла. Он понимает, что надолго сутью его бытия станет встреча с Единым Богом, исцеление искажённой природы, из которой рождается зло и обретение душевного мира в сердце, которого он не знал с далёкого детства.

Глава 33. Воля сильнейших

Глава 33. Воля сильнейших

Двумя неделями ранее.

Большие колонны окружили четырёхступенчатое ложе, где в самом центре стоит огромный стол, выточенный из белого камня, окружённый тридцатью деревянными тронами с ало-бархатной отделкой.

В зале Совета Старейшин стоит полнейшая тишина, и даже небольшое трепетание крыльев кого-нибудь из насекомых могло раздаться по всей башне Белого золота тихим шорохом, устремляясь собственным эхом высоко вверх. Тишина накрыло это место призрачный саваном, укутав его в вуаль безмолвия.

Практически все места пустуют, кроме двух. Зал Совета Старейшин оказался полностью безлюден и наполнен необычной и несуразной бессодержательностью.

У первого трона расположилась фигура в красно-роскошных одеждах – отменная лоснящаяся атласом туника, на груди богатые ткани примял золотистый амулет, на котором виднеется восемь стрел и светло-фиолетовая «жемчужина» посредине. Черты лица утопили в тени, так удобно ложащейся на лик.

За вторым местом, облачённый в сиродильский комплект доспеха легиона сидел высокий нордлинг, с прорывающейся через капюшон длинными седыми волосами и такой же серой бородой.

Знатный служитель Империи внимательно, и не проронив не единого слова, рассматривал первоначальные карты неизвестных лежащих на далёком и неизведанном востоке побережий, покрытых сумраком неизвестности земель.

– Будет кровавая война, – мрачно говорит человек в капюшоне. – Слишком много погибнет.

– Его Величество терзают мысли о новых землях, славных завоеваниях и построения целой планетарной океанической империи, – говорит надменно служитель страны. – Его ничего не остановит. Континентальный триумф Империи Септимов станет апофеозом достижений императорского дома, и наше святейшество не остановится.

Представитель монарха великой страны въедливо вгрызается взглядом в карты, уже рисуя на них планы завоеваний, расположения войск и как возводятся новые города. Но вот мысли его служащего были обременены совсем иным смыслом, который он хотел изложить, но вопрос императора, разорвавший вуаль тишины и безмолвия, оборвал эту возможность: