– Это пустой разговор, Яго. Пустой… надежды… на что они мне? Мне бы связаться с ней… хоть на пару секунд. Знание того, что с ней всё в порядке, такой силы предало бы… такой…

– Эн-брат, что-то ты совсем раскис. Не должно воину быть в таком положении. Ты же не долбанный камикадзе, – Яго ударил по плечу брата, желая подбодрить, но невыразимая печаль на лице Данте никуда не спешит исчезнуть. – Мда, чувствую, что мятежникам будет несладко. А ведь знаешь, это Канцлер в чём-то виноват, – шёпотом завершил фразу парень.

– Канцлер? В чём? Что дал этим голодранцам больше воли, чем остальным регионам? Или может в том, что дал им технологии, накормил и одел их?

– Он не дал им больше свободничества. Как по мне, – Яго дальше продолжил настолько тихо, чтобы его слышал только Данте, – он должен был пойти на уступки региону, чтобы это не привело к выходке.

– Ты же понимаешь, что ни он один виноват в этой заварушке.

– Канцлер просто держится за власть, как тираны древности. Пойди он на соглашение и всё сейчас было бы в топе.

– Нет, не было… я думаю, ты чётко осознаешь, что мятежники готовили это давным-давно и они при любом раскладе не отказались бы от затеянного. Будь я проклят! – вспылил Данте. – Я ведь мог взять с собой в Рим или отправить домой в Иберию к родителям! – затем последовал глухой, наполненный самоедством удар в грудь. – Какая же я тварь!

– Тише, брат. Ты не в чём не виноват.

– Данте! – раздалось громкое басовитое воззвание и повернувшись, два брата увидели, как к ним идут двое мужчин – первый плотный высокий, в тёмно-синей форме, которую они уже видели, сражаясь с ордами либералов и коммунистов у города Раддон. А вот второй одет иначе – тёмно-серая куртка, утянутая бронежилетом со множеством карманов? Накрывающая слегка штаны бежевого цвета, на которые есть щитки. Стопы защищены короткими берцами, ладони перчатками, а на голове небольшая панама.

– Ладно, я пойду получу бумажки, – скоротечно бросив, Яго отстранился.

Понадобилось всего десять секунд, что бы они встретились.

– Комаров, – протянул руку Данте и ощутил, как ладонь сомкнулась в крепкой хватке и перевёл её в сторону другого мужчины. – А это кто?

– Мой друг, капитан О’Прайс, – размеренной речью ответил Комаров и Данте посмотрел на лицо бойца из Польши; в голубых глазах виднеется сдавленная грусть на пару с рвением, под ними уже стали собираться морщины, под большим носом и прямыми губами стриженная борода, а общее выражение лика – сурово и хладно, веет усталостью и опытом.

– О’Прайс… не слишком по-польски.

– Да, родился я не в тех краях, – ответил с сильным акцентом мужчина. – Мой дом на западе, в Англии, где сейчас всем заправляют радикалы из рода капитала.