Когда все услышали о происшествии в Риме, то в доме повисла абсолютная тишина, которая прервалась только звуком льющейся жидкости. Это невозмутимый Ротмайр снова себе в стакане спирт с водой разводил.

– Как это может быть? Это невозможно, – убеждённо и с крайним удивлением, не веря услышанному твердил Алехандро.

– Вот так вот. Мне он всегда казался шакалом, – С чувствующимися нотками гнева сказал Габриель. – А вы мне ещё не верили.

– Как же? Там были Мицелий, Бертолдо, Абеле. Там были все наши… которых я знал почти всю свою жизнь. Там были все мои друзья – Смотря куда–то в пустоту, с безжизненным взглядом, будто себе говорил Алехандро. – И я там мог оказаться. Мог быть убитым тем психом. Как так?

– Оплакивать мёртвых мы будем не сегодня. Сейчас нам нужно хорошенько отдохнуть, – положив свою руку на плечо юноше, постарался его успокоить Ротмайр и протянул ему, чуть ли не под нос стакан с бодягой. – На, это поможет.

Парень инстинктивно поморщился от резкого запаха алкоголя и мягко отвёл от себя стакан.

– Ох, я смотрю, тошнота у тебя прошла, – осуждающе вопросил Эстебан.

– А я дезинфицирую изнутри, – кинул в ответ Ротмайр и, поняв, что от него требует Эстебан, мгновенно демонстративно опрокинул стакан спирта и основной флакон убрал себе в пальто.

Командор несколько мгновений, приложив руку к подбородку, а другую на пояс стоял и вспоминал, что ещё ему смог сообщить Морс. Он рассказывал, что он теперь с Карамазовым, бывшим Верховным Отцом и Титом Флоренцием образовывают «Тайную Тетрархию», чьей единственной целью будет свержение безумца, захватившего власть. Теперь они тайная, потерянная во мраке Рейха оппозиция, что останется единственной надеждой на более светлое будущее той страны, которые они любят всей душой.

Командор мог им только пожелать удачи, ибо это единственное, чем он мог помочь новой оппозиции. Но и удача теперь для них не меньшее сокровище, чем оружие и деньги.

Эстебан решил никому, кроме Антония и Цируса не сообщать о новом движении, что образовал в Рейхе.

Командор уже собирался отойти ко сну, как к нему подошёл Габриель. Он был полон вопросов о своих родителях, которых не видел всю свою жизнь, хотя они были живы и даже своеобразно оберегали его от всяких невзгод. Юноша просто сгорал от желания хоть что–нибудь узнать о своём отце и матери. И Командор ответил ему на все вопросы.

Они сидели у окна и общались больше часа. Даже уже когда все легли спать они без умолку разговаривали о Сцилле и Марке, о родителях. Габриель неустанно расспрашивал буквально обо всём, стараясь как можно узнать больше и Эстебан ему сначала рассказал про разрушенный и утопающий в грязи Рим, который каким чудом удалось потом отстроить. Рассказал, как среди смердящих руин он и познакомился с его родителями. Поведал, как они потом его радушно приняли, когда он лишился всех друзей, отдал все деньги и получил ранение в живот. Командор долго рассказывал, как жил со Сциллой и Марком, получая от них всё необходимое и с завидной щедростью. Рассказал и Эстебан про тот день, когда их арестовали. Как в нём кипел гнев в тот день. И так слово за слово он дошёл до рассказа о бойне на мунуфакториатии, где сам чуть было, не лишился жизни.