– Вот это маразм. – Оглянувшись по сторонам, выискивая патрули «Свободомыслящих» с толикой страха обронил Арсинис. – Фух, надо быть тише. – Слова нового друга обратились прямо к Эрнесту. – Ну, так увольняйся, брат! У моего знакомого есть небольшая мастерская. У него как раз нет того, кто бы покопался в бумажках.

На губах Эрнеста проскочила улыбка, ставшая символом бессилия и внутренней подавленности:

– Ох, если бы всё станет так легко.

– Нет ничего проще. Взял, забрал документы и через несколько дней отдаёшь деньги на «Право увольнения».

– Не получиться. Культ Конституции устанавливает на два месяца слежку всеми, кто уволился. Он хочет убедиться, что сотрудник имел «достаточные основания с точки зрения важности Свободы», чтобы покинуть их предприятия.

– Вот, холера! – Выругался Арсинис, задрав голову к небу, как цыплёнок. – И где наша региональная власть? Вот что они делают, чтобы улучшить жизнь обычным людям? Так и хочется согнать их сюда и провести разжиревшими рылами по асфальту, который давно сошёл.

– Ты про Комитет Десяти? Он же держит всю власть в вашем регионе.

– Да, он самый. – Тихо, едва ли не шёпотом негр добавил. – Поскуды разжиревшие. Свиньи обрюзгшие.

– Так он выполняет только волю Культа Конституции и Корпорации! – Как школьник, точно угадавший ответ вскрикнул Эрнест. – Ни Исполнительное Управление, ни суды, ни сам Комитет Десяти: никто не способен спорить с двумя титанами внутренней политики!

– Так зачем они нам?

– Они не для вас. Региональные власти существуют только для мастеров денег, и «просвещённого» вероучением в Свободу народа. На остальных они чихать хотели. – Слова Эрнеста всё больше наполнялись гневом.

– Зачем это всё? Зачем так нас мучить? – Арсинис и сам не понимал, что для своего друга он задаёт темп вопросов, подводит к ним, на которые давно искал ответа сам Эрнест.

– Во имя идеи, – мрачно заключил на сущности своей родины Калгар. – Идея свободы личности, частного предпринимательства и рыночной экономики, самоопределения и свободного рынка. Вот что стоит у фундамента Либеральной Капиталистической Республики. – Речь Эрнеста обрела глубинные понятия, идущие словно от гласа души. – Но всё извращено. Практическая реализация этих идей в чистом виде для кого-то породила рай, а для кого-то сущий кошмар. Сами идеи встали в бесконечный абсолют, превратившись в одно из «ласковых солнц».

– Во что? – скрючив лицо в недоумении, изрёк Арсинис.

– Ты читал Сарагона Мальтийского?

– Нет.

– Он утверждал, что после Великого Кризиса, эры распада и хаоса Старый Свет накроют «три солнца». Каждое из них будет сверкать идеологией, которую изберут. И новые идеи станут скрепляющими вокруг разрозненных народов. Однако солнца станут настолько тираничными, что согласным они подарят ласку, а бунтующих сожгут в своём пламени.