«Все великие народы и империи идей требовали от своего просвещённого населения одного – выдать новое, совершенно по-иному мыслящее существо, что своей приверженностью готово поколебать сами небе. Так в чём же теперь наша цель, как величайшей на земле либеральной империи? В чём истребования?

Наша цивилизация нуждается в совершенно новом человеке, который сможет стать носителем ценностей концепции Развитого Либерализма. Всякая идея нуждается в новом виде человека, способного воспринимать и нести свет идеологии во тьму мракобесия. Наша наука выделяет такие древние виды: «Человек Первобытный», «Человек Рабовладельческий», «Человек Феодальный», «Человек Первобытного Протолиберализма»… и так далее. Есть даже такие странные виды: «Человек Антилиберального Коммунистического Толка» и «Человек Фашистский».

Так зачем же я перечислил в своём письме все эти виды? В чём моя драма? Дело в том, что нам тоже нужен свой вид, взращённый на ценностях и принципах концепции Развитого Либерализма и который поведёт нас к становлению «Абсолютного Либертинизма».

А по сему, всем учебным институтам, школам и академиям, лично отдаю приказ выделить вид «Человека Свободного» и ввести его в научный оборот. Если Свободе нужен такой вид, значит, он должен быть и наука должна подчиниться этому.

Homo Liberus».

– Письмо Гроссмейстиария Культа Конституции всем научным заведением.

Лютер спешил со всех ног в новый институт. Вокруг него кипела жизнь города: ревели энерго-маторы автомобилей, резво носящихся по дорогам, люди текли по улочкам, желая как можно быстрее дойти до работы, всюду пестрели на огромных экранах изображения реклам, а в воздухе повисли десятки рекламных голограмм.

Шум и перезвон наполнили городское пространство, забиваясь в уши и отзываясь в мозге десятками различных звуков. Воздух пропитался от ароматов кондитерских изделий, химических веществ и стойкого смрада парфюмерии. Все запахи, смешавшись в единую симфонию, щипали нос тому, кто не привык к такому насыщенному с переизбытков оттенков амбре.

Улицы, собрание из блестящих светлых ударостойких панелей, сжимались высокими домами, устремившимися в поднебесье на десять этажей. И в каждой постройке, центрального квартала, имелись свои правила и законы.

Парень, бежавший сквозь улицы, проклинал пятиуровневую систему территориального дробления, ибо боялся, ступив подошвой не на тот участок, нарушить чужие правила. Федерация, регион, муниципальное образование, квартал, дом: такова суть пяти уровней рекомендуемого территориального устройства для «всего свободного мира».