– Мята, «на-ша-тырь». Быстрее!

Ал уже подошел к Элис и был готов принимать роды.

– Альфред, я… – неуверенно начала Мята.

– Не паникуй, у тебя получится. Так, Элисия, Элис, ты меня слышишь? Тебе нужно толкать ребёнка.

Вместо ответа женщина болезненно простонала. Она хотела поднять руку, но сил не хватило, и рука упала на простыни.

– Мята!

– Я… – дрожащими руками она доставала из рюкзака всё подряд, не только бутыли.

– Плохо, должно быть пуповиной обвит... Мята!

– Ал, я… я… Я не умею читать! Прости меня, прости! Я не знаю, что искать!

Он обжег её сердитым взглядом и тут же отвернулся.

– Неси рюкзак и всё, что вытащила ближе.

Она быстро выполнила его указание.

– Вот этот! – он указал окровавленным пальцем на маленькую бутылочку с белой этикеткой. – Откупори и осторожно поднеси ей под нос, только плавно. И смотри сама не вдохни.

Мята дрожащими руками сделала то, о чём попросил Ал, и Элисия открыла глаза. Только выглядела она всё равно так, будто сейчас снова упадёт в обморок.

– Элис, толкай ребёнка! Давай!

– Ааааа! – женщина только и смогла, что прокричать от боли и сознание снова начало покидать её.

– Снова? – спросила Мята.

– Не сейчас. Иди сюда. Открой рюкзак пошире. Вот этот чёрный пенал. Достань и открой.

Развернув его, Мята увидела набор металлических блестящих инструментов, среди которых были странные ножи, округлённые на конце.

Альфред взял один из этих ножей и ополоснул его и руки спиртом. Когда Мята увидела, куда направлено орудие и где Альфред собирается делать надрез, она не выдержала и отвернулась.