— Нет-нет, мне ещё… — начальник порта посмотрел на наших гостей, с руганью выбирающихся из кучи малы. — Работать ещё надо сегодня…
— Ну и зря! — заметил Кирилл. — Мы гостям всегда рады!
Глава Мыса приветливо развёл руками, а потом ещё умудрился направить ладони на расползающиеся по пирсу тела, чтобы показать — насколько рады. Зверь лениво поднялся на ноги, потянулся, устрашающе зевнул напоследок и, перескакивая несостоявшихся коллекторов, удалился на корабль. А мы, выставив часового, тоже ушли…
— Ты ведь понимаешь, что теперь нам в порт путь заказан? — поинтересовался Медоед.
— Надо будет — сходим, — ответил я. — Надо будет — и не будет порта!
— Ну вот всё ты сводишь к угрозам и насилию! — усовестил меня уголовник. — Добрее к люд
— Людям самим надо быть добрее! — не остался я в долгу. — И Филипп Львович тоже будет добрым и пушистым…
— Да зачем я вообще рот раскрыл! Пушистый Филя!.. Что ещё страшного на ночь расскажете? — послушав меня, Медоед схватился за голову и хотел скрыться в недрах корабля, но заметил что-то на горизонте и кивнул мне. — Кстати… Шторм!
— Ну вот и не придётся долго ждать отплытия… — порадовал я его.
Шторм налетел под вечер. Яростный, злой, с грозой, громовыми раскатами и сверканием молний… «Три топора» качались на волнах и стонали всеми деревянными элементами своих деревянных конструкций. Порт посёлка Русских был не слишком защищён от непогоды, поэтому и волна была немаленькой. Матросам даже пришлось отгонять судно от пирса, чтобы не расколошматить его об камень борта. Естественно, трап убрали, а со стороны причала повесили мешки с песком.
Разбудил всех грохот, но это был вовсе не гром. Этот грохот звучал войной и пах порохом. Это дала залп пушка на борту «Трёх топоров».
— Неужели решились ночью напасть? — пробормотал я, напяливая кирасу и шлем.