Одиночные, похоже, от домика, где, судя по нумерации домов, Конь должен обитать. Небольшой такой домишко. С палисадничком. Вокруг фигуры какие-то мельтешат. В камуфле, но разной. Человек пять, пожалуй. Трое лежат, упокоимшись вроде. Да пара ещё орёт противными голосами. Подранетые. Потом граната долбанула. Растяжка, похоже. С тыльной стороны дома. Воплей поприбавилось. Мы с Птицем – без слов. Всех пятерых. Потом в одном из джипарей, что у обочины стояли – без света, кто-то ворохнулся. Ну, его Птиц из своей карманной противотанковой. Гаубицы. Уговорил. "Свои!" – кричим. Из палисадника ворчанье – "Слышу, что свои…". Я милого узнаю по походке, так, что ли? Была такая песенка… А он нас – по манере стрельбы. Действительно, спутать трудно. Мастера ближнего огневого боя с любителем. Быстренько посмотрели-законтролили раненых – на фиг нужно в спину получать. За дом быстренько сбегали. Тоже.

Поручкались, обнялись даже. Конь в норме. Лишь чуть прихрамывает. А что чумазый малёхо – не привыкать. Он, оказывается, пожил у родных пенатов месяца четыре, посмотрел, как там дела…. складываются. Поселился в старом домике – у мамы. Предлагали благоустроить – отказался. В кабинетике, что ему выделили, не засиживался. Давали большой – выбрал самую что ни на есть клетушку. Не кабинетный-де, работник. От секретутки – отказался. Машину ещё хотели дать, с шофёром, или как – на выбор. Не. Прикупил "ниву" подержанную. Походил, поездил, посмотрел. С народом пообщался. А потом – что в день нашего приезда, случайно получилось, не ждал он нас, мы вроде как сюрпризом – пошёл в местное отделение милиции. Из полицаев-то их сразу переименовали. Обратно. Но суть осталась. Местами. В любимом кожаном пальто – а как же? Он его из Пакистана по случаю вывез – кожи там знаменитые… Горные пастбища – насекомые шкуры баранам меньше портят. Ну, а как мечта детства, отрочества и юности сбылась… идиота… стал нормальным человеком. Ну, почти. Со скидкой, то есть, на предшествующий жизненный опыт. Специфический. Да…