Я-то не так чтобы очень насчёт внутренних дел в курсах был. Большей частью, что называется, на экспорт. Работал. А потом тем более – постольку-поскольку. Однако и до меня доходило, как милому русскому обычаю чужое помалёху прихватывать полный трындец наставал. Вместе с апологетами. Мало того, что убивать за такое стали – так ещё и по суду оправдывать. Таких вот убийц. В сельской, разумеется, местности. Там-то все знают, кто пашет, а кто чужоё прихватизировать норовит. Но и в городах тоже. Упростилось всё. Капитально. Сестра, ну, которая тётка, аша-Дарин, в смысле, приходила как-то навестить, в тридцатые уже годы, рассказала, кошелёк раз забыла. На рыночном прилавке. В Царицино. Спохватилась уже в метро – назад ка-а-ак ломанётся! Там деньги, документы, карточки – у баб почему-то у всех манера такая, всё в одну хрень сваливать, которая, к тому же, потеряться запросто может. Или свистнут. Впрочем, и у мужиков такая манера бывает. Дурная. Так вот, прибегает – а тот так и лежит, где лежал. Это в Москве!

Словом, отдохнуть нам тогда не так чтобы очень удалось. Разве что в смысле ничегонеделанья. А вот расслабиться не получилось. Комиссию ждали. Из центра. Ну, и Коню помогали. Справляться. У него, впрочем, люди уже намечены были. На все должности. Освободившиеся. Потом приехала та комиссия. Из области. Из СПб, то есть. Денёк походили. Потом Коня под белы рученьки – и увезли. В район. Тоже представителем. Тамошний аккурат скурвился. Вместо него, значит…