— Ли-ид, — решила я нарушить молчание. Король отозвался негромким звуком «эй», который меня не смутил: я знала, что это по-варсотски значит что-то вроде «ага».

— Что я хотела спросить, — продолжила я на вавилонской смеси наших языков, — а тебе перстни нравилось носить? Сейчас-то понятно, что ты их не носишь, а вот раньше…

— Не могу сказать, что нравилось. Просто это была обязательная часть моего вида, все высокородные их носили. Иногда это действительно удобно, если перстень жесткий, острый или тяжелый… — Лид показательно ткнул в воздух кулаком. — Со Сьедином вот пригодился.

— Хм, — отозвалась я, от холода чуть ли не с головой уходя в свое просторное варсотское платье. — Ты лицо-то делать будешь? А то оно какое-то жутковатое. Может, тебе зеркало нужно?

— Нет, Соня, я помню, как я выгляжу, — уверенно отозвался король и прошелся пальцами по волосам статуи, подравнивая прическу. Магический огонек передвинулся ниже, еще лучше освещая неприятное лицо. Против воли я уставилась в темные глазницы.

— У-у-у-у… — тихо сказало нечто в басовом регистре, а из головы статуи начала расти странная подвижная чернота. Она ворочалась, будто вылезая наружу, а звук все не прекращался…

Я одним прыжком достигла короля и схватила его за запястье, намереваясь оттащить от статуи. Лид, повернув глаза, посмотрел сначала на меня, потом — на жуткую черноту, у которой к тому же вдруг прорезались зловещие рога, и сказал по-русски с варсотской выразительностью:

— Опя-ать приперлась.

— Кто? — заморгала я.

— Животное из вашего мира. Корова, правильно?

— У-у-у, — согласилась корова тихо. — Му-у-у-у.

— Ой, — рассмеялась я с облегчением. — Неужели та самая? Когда мы сюда входили, она с нами влезла, мы ее не могли запихать обратно!

— Наверное, она. Пока я обучал Гефа и его людей, она несколько раз входила и выходила через дыру. Видимо, траву выбирает, — король прищурился на коровий силуэт, который тряс рогами.

— Как же она это делает, ведь нужно же схватиться за трон! — удивилась я.

— По-моему, она касается его мордой. Наверное, уловила закономерность.

— Какая умная, — сказала я умиленно. — Просто дрессированная!

— Только иногда мешается. Пока я делал палатки, она пыталась жевать мою одежду.

Я хихикнула. Король не хихикнул в ответ: он, наконец, принялся за лицо статуи.

Одна за другой начали проявляться знакомые черты: тонкий Лидов нос с небольшой горбинкой, несколько удлиненный подбородок со впадинкой, высоко поднятые брови и большие, немного прикрытые глаза. Общее выражение лица было равнодушно-брезгливым, губы — крепко сжатыми, будто король устал на кого-то ругаться и умолк от безнадежности. Меня взяли сомнения.