– Прошу сюда!.. – торжественно объявил очкарик, поправляя узел галстука.

***

…Старик всю ночь просидел у костра, закрыв глаза, раскачиваясь и что-то тихо бормоча про себя, точно разговаривая с кем-то.

– Колдует, что ли? – насторожился Ла Мана. Встав со своего места, он подошел к проводнику и толкнул его в бок ногой. Старик продолжал раскачиваться.

– Не трожь! – велел Юстэс.

Едва из-за горизонта показалась узкая полоска, как Старик вышел из транса.

– Мне указали путь, – ответил он кратко на все расспросы своих спутников.

– Кто? И куда? – насторожился капитан.

Глаза Старика стали прозрачными – и в их глубине отразился надвигающийся смерч – огромный, закрывший собою полнеба. Юстэс в страхе оглянулся назад, но горизонт был чист.

– Тёмная башня… – прошептал Старик. – И её дух. Время повернётся вспять…

Прямо перед ним вдруг возник в воздухе светящийся овал. Он схватил своих спутников за руки и неведомая сила затянула их в образовавшееся пятно…

Там, где острым жёлтым языком берег врезался в море, там перламутровой жемчужиной раскинулся у самого края синей воды чудный город: ажурное переплетение воздушных мостов, высокие тонкие башни бело-розового камня – и россыпь плоских домов у их подножий.

– Экое диво дивное! – не сдержал восхищения Гилленхарт, жадно всматриваясь вдаль.

Он и его товарищи стояли теперь на склоне высокого холма. Между ними и чудесным городом лежала небольшая приморская равнина, густо поросшая синевато-серебристой травой.

– Это город Людей… – чуть помедлив, пояснил Старик. – Он зовётся Акра.

– Как… как ты его назвал?! – вздрогнув, переспросил Гилленхарт. Прошлое неожиданно догнало его в этом чужом мире, и он почувствовал, что оно так же реально, как и теперешнее настоящее.

– Акра… – повторил Старик. – Это значит «убежище».

Гилленхарт почувствовал, как его сердце замерло на долгое-долгое мгновенье, а потом тяжко и глухо бухнуло о кости грудины, и ещё раз стукнуло, и зачастило вдруг мелко и трепетно, словно хотелось ему вырваться из тесной клетки своей наружу и взорваться пламенем. Он так ясно увидел эту картину: алые капли, синяя даль, серебристая трава, что поспешно прижал руки к груди, точно сердце и впрямь могло выскочить.

И тут его пальцы наткнулись на что-то мягкое… На тонком шнурке, обвивавшем шею, обнаружили они маленький кожаный мешочек. Поклясться бы мог всеми святыми, что ещё минуту назад ничего там не было! Но пальцам была знакома шероховатая поверхность загадочного свёртка. Отстав от остальных, он торопливо сорвал мешочек, и ногтями распорол тонкую кожу: на ладонь выпал жёлтый свиток пергамента.