– Отец!.. – порывисто шагнул ей навстречу Нордид. Тёмный силуэт качнулся вперед – и юноша вдруг остановился, как вкопанный. – Кто ты? Кто?! – услышали остальные его сдавленный крик.
В руках Нордида блеснула шпага. Он сделал резкий выпад, но шпага выпала из его рук, и с шипеньем растаяла.
– Тезариус… – насмешливо прозвучал в темноте спокойный голос. – И это
– Проклятый чернодел! – выкрикнул Нордид. – Где мой отец?! Что ты сделал с ним?..
– Боюсь, он мёртв. Но не я послужил тому причиной.
– Врёшь!..
–Тогда спроси в тот день, когда люди разговаривают с духами почивших, – в День Поминовения – спроси у своего умершего дяди: где его брат – среди живых или среди ушедших?
Пока они спорили, агил схватил стоявшую неподалеку каменную вазу и швырнул её в зеркало. Ваза наполовину погрузилась в серебристую поверхность, потом раздался звон осколков, и только спустя несколько мгновений стекло и в самом деле разбилось, рассыпавшись на сотни мельчайших брызг.
– Теперь, колдун, тебе не уйти отсюда! – торжествующе выкрикнул певец.
– Меня это мало беспокоит, – весьма любезно ответил Тезариус. – Но снаружи этого дома я вижу стражу, её привёл сюда один маленький рыжий хитрец – и пришли они вовсе не за мной… Как вы объясните им всё это?.. – он обвёл рукой комнату, усыпанную осколками стекла, в центре которой красовался портрет: в середине холста зияла теперь огромная дыра с обожжёнными краями.
Не успел он договорить, как раздался сильный треск – то ломали входные двери.
– Гасите свечи! Быстро!.. – велел агил.
Бильям и Юстэс бросились выполнять приказ. Сам же он кинулся к остаткам портрета и, проворно завернув их в тряпье, заметался по комнате, ища, куда бы его припрятать.
– Оставьте всё, как есть, – устало проговорил Нордид, не двигаясь с места
В глубине дома уже раздавались чужие шаги…
Нордид щёлкнул пальцами. В стене открылся потайной проход.
– Уходите!..
Агил и Юстэс рванулись в образовавшийся проём.
В распахнувшиеся двери влетела первая Тень. В её руке полыхнул огненный хлыст – и Нордид упал, пораженный ударом.