– Я согласен!.. – без раздумий ответил Гилленхарт, потому что слишком хорошо помнил тех, что пытались завладеть душой и телом покойника в горной деревушке. А он не хотел бы попасть в их лапы! Да и недавние приключения в лесу были свежи в памяти, – кто знает, сколько ему отведено?

Советники переглянулись.

– Понимаешь ли ты, что именно влечёт за собою этот обряд?.. – спросил один из них, чьё лицо наполовину скрывала металлическая пластина. Голос его показался Юстэсу знакомым. Приглядевшись, он узнал в нём Нордида! Так, значит, он не погиб тогда и не в темнице!

Юстэс посмотрел туда, где в отдалении маячили часовыми две огромные Тени.

– Вечное служение – и теперь, и после, – продолжил за него вопрошавший. – Тебе не будет покоя. Покорный, безвольный слуга, игрушка в чужих руках. И найдется ли какая-то сила или некий способ изменить однажды данной Клятве, если вдруг оковы верности окажутся непомерно тяжелы?.. Подумай хорошенько, воин! Ты волен уйти отсюда таким же свободным, каким пришёл, и никто не упрекнёт тебя!

Остальные молчали.

– Я готов!.. – твердо ответил юноша, и люди вокруг одобрительно закивали.

И лишь только юная черноволосая ведьмочка, что поила его водой, затаившись безмолвной тенью в углу, тихо вздохнула: она-то знала, что такое неволя!..

Магический обряд был краток и незатейлив.

Принесли вина, наполнили чаши. Поднявшись со своего места, Королева отцепила с пояса кинжал. По удивительному совпадению, кинжал был точной копией того, что достался Юстэсу на пиратском корабле! Но, отметив это в уме, он тотчас и забыл об этом, весь захваченный происходящим.

Нараспев произнося непонятные слова, женщина неуловимым и точным движением коснулась лезвием своего запястья, и в чашу с вином потекла тонкая струйка того же цвета, что и пьянящая влага. Подчиняясь её испытующему взгляду, он, точно во сне, протянул руку, и металл обжег его кожу. Кровь человека смешалась с содержимым чаши, и она первая поднесла её к губам. Потом он выпил оставшееся, не отрывая глаз от её лица, – и не ощутил даже и вкуса. Она же пристально смотрела на него, продолжая читать заклятье, и он растворялся, тонул в глубине её глаз, забывая и себя и всё сущее…

Присутствующие, дождавшись, когда умолкнут слова заклинания, дружно сдвинули свои кубки в знак того, что были свидетелями добровольного принесения Клятвы. Этот звон вывел Юстэса из транса. Он удивлённо оглянулся вокруг, с трудом припоминая все предшествующее.

…Потом он вдруг очутился у причала. Один.

Пока он был во дворце, поднялся сильнейший шторм, но один лодочник всё-таки согласился перевезти его через пролив. Огромные волны перехлёстывали через борта судёнышка, и перевозчик, видимо со страху, болтал без умолку – обо всём подряд: и про загадочную гибель солдат из ночного патруля, и про другие неладные вещи, творившиеся в осаждённом городе. Но Юстэс не слушал его: глядя в тёмные неспокойные воды, он внезапно вспомнил ту ночь, когда буря пыталась сорвать его со скалы и утопить в таких же бушующих волнах, – и словно наяву опять услышал слова Тезариуса. И смертельный ужас охватил всё его существо…