– Ваше величество, я понимаю ваши порывы души, но прошу вас, проявите терпение и смирение. Госпожа Сьюзен, – она запнулась, – станет вам хорошей женой. Я слышала, господин Беднам склоняется больше в ее пользу в этом вопросе, а это очень добрый знак. Хотя госпожа Сьюзен больно любит покрасоваться на публику, она очень хорошая девушка, она будет заботиться о вас. А сейчас вам пора ложиться спать, иначе наутро вас опять будет сложно вытащить из постели. Отпускайте меня.
– Полианна, не уходи, прошу, ляг со мною, я не хочу, чтобы ты уходила.
– Полианна, не уходи, прошу, ляг со мною, я не хочу, чтобы ты уходила.
– Я не могу лечь с вами в одну постель, – прошептала она, гладя меня и перебирая мои волосы, – вы и сами это знаете.
– Я не могу лечь с вами в одну постель, – прошептала она, гладя меня и перебирая мои волосы, – вы и сами это знаете.
– Знаю, – с грустью проговорил я, – но мне очень хочется, чтобы ты просто побыла рядом со мной. Мне совсем не хочется, чтобы ты спала в комнате для слуг. Может, хотя бы один разочек ты поспишь здесь, как графиня? Если я тебя смущаю, я лягу в другой комнате.
– Знаю, – с грустью проговорил я, – но мне очень хочется, чтобы ты просто побыла рядом со мной. Мне совсем не хочется, чтобы ты спала в комнате для слуг. Может, хотя бы один разочек ты поспишь здесь, как графиня? Если я тебя смущаю, я лягу в другой комнате.
– Как вы можете меня смущать? – дрожащим голосом проговорила она, – хорошо, ложитесь в постель, я потушу свечи».
– Как вы можете меня смущать? – дрожащим голосом проговорила она, – хорошо, ложитесь в постель, я потушу свечи».
Мур, не смея шелохнуться, сидел все на том же месте в баре, не чувствуя собственного тела. Время остановилось, пока он полностью погрузился в откровения Бельти. Не помня себя, он к своему ужасу обнаружил еще одну запись подобного содержания. Детектив огляделся вокруг в растерянности, словно не решаясь приступить к чтению. Рядом похрапывал пьяный Зиги, положив свою голову на барную стойку возле пустого бокала. Немая тишина воцарилась в каждом уголке этого мира, пока Лисц бросался в терзаниях и мучениях обнажить душу своего покойного друга.
«Моя дорогая Полианна была сегодня найдена повешенной в моей спальне. Мне даже не дали на нее взглянуть, и я не осмелился настаивать на своем. Мое сердце сжимается от боли, хотя честно признаться, я пока что не до конца осознал происходящее. Мне вовсе не кажется, что Полианны больше нет в живых – мне все еще кажется, что она просто уехала в город по делам. Я совершенно не нахожу себе места и не знаю куда мне себя деть. Я право не знаю, что и думать обо всем об этом. Теперь все мои порывы сбежать бесследно исчезли, и я даже готов безропотно принять свою участь, ведь бороться мне больше не за что. Господа и полиция замучили меня вконец, а господин Максималь и вовсе извел своими гадкими подозрениями относительно нашей связи с Полианной. Следил бы лучше за своей персоной. Куда им понять, что я ни за что бы не опорочил ее чести, никогда бы не обременил низменным и постыдным статусом любовницы. Она так плакала, прибежав ко мне в час ночи накануне.