Тварь вздрогнула – впервые за все время, – и ее задние лапы внезапно подкосились. Это был момент неустойчивости, и Дирк не собирался его упускать. Как только тварь осела задней частью туши, наполовину распластавшись на земле, он резко дернулся, вложив в это движение все заключенные в его теле силы. Еще минуту назад это было бесполезно, но теперь, когда тварь выглядела оглушенной, она не сразу смогла отреагировать, ее мышцы немного обвисли. Уступив сильнейшему рывку, тяжелая туша шлепнулась оземь боком, из ее нутра выплеснулось еще больше зловонной жидкости, прежде бывшей ее кровью. Смрадного запаха было столько, что весь окружающий мир ощущался огромной разрытой могилой. Но Дирку, по крайней мере, не требовалось дышать этим воздухом. Судя по гримасе Крамера, тому было не в пример тяжелее.

– Ружье!

Лейтенанту не требовалось повторять дважды. Он подхватил с земли свою двустволку и, повинуясь жесту Дирка, быстро передал ее прикладом вперед. В тварь он стрелял пулей, значит, заряженным остался лишь один ствол, тот, что с мелкой, на птицу, дробью. Эта дробь не убила бы и человека с двадцати шагов, но Дирк делал ставку не на нее.

Его рука все еще была зажата в чудовищных челюстях, которые хоть и прекратили свою работу, разжиматься не собирались. Тварь находилась в кратковременном шоке, но была жива.

«Нет, – скрипнула под черепной коробкой неуместная мысль, – она уже давно не жива…»

Резким движением Дирк перехватил ружье и вставил его стволом в пасть. Чтобы высвободить руку, потребовалось несколько раз сильно крутануть им, как рычагом. Ему удалось вытащить руку из пасти. Что-то, что было похоже на его руку. Может, в ней и нет ни единой целой кости, но он, по крайней мере, не будет безруким калекой, как бедняга Классен.

Тварь заскрипела зубами и стала подниматься. Ее выпученный полусгнивший глаз, выглядевший протухшей мутной чечевицей, беспорядочно завращался, передние лапы напряглись, отрывая тушу от земли. Она явно не собиралась прекращать борьбу. Мертвые часто отличаются от живых беспримерным упрямством. И некоторые из них просто не знают, когда нужно остановиться.

Ствол ружья все еще находился в пасти у твари. Зубы, чуть не раздробившие руку Дирка, уже начали скрипеть о сталь, сминая ее. Дирк даже ощутил секундное, короткое, как последний стон умирающего, сочувствие. Эта уродливая тварь в каком-то роде тоже была жертвой обстоятельств, как и он сам. Не имеющей ни выбора, ни возможности распоряжаться собой.

Дирк спустил курок.

Заряд дроби, пусть и выпущенный в пасть чудовища, не мог причинить ему серьезных повреждений, даже если бы разорвал изнутри горло. Дирк надеялся только, что древний «бюксфлинт» фон Мердера выдержит и не разорвется в казенной части. В этом случае ему самому как минимум оторвало бы уцелевшую руку. Но Госпожа сегодня была добра к нему. Искореженный ствол разорвался глубоко в пасти у твари, и состоящая из глубоко тронутых некрозом тканей голова не могла выдержать давления раскаленных пороховых газов.