– Как погулял? – Оррик махнул мне рукой, приглашая к столу. В огромной сковороде перед инквизитором развалился брат-близнец вчерашней молодой хрюшки. Рядом парили тарелки с закуской и гарниром, которым он уделял не меньше внимания, чем здоровенной кружке пива в правой руке.

– Нанес визит местному епископу.

Оррик поставил кружку на стол.

– Надеюсь, ты не додумался передать привет от дядюшки Тука этому жирному борову?

– Епископ Берингар отсутствовал на рабочем месте, – вздохнул я. – Так что я не смог этого сделать.

– Повезло, – шумно выдохнул Оррик. – Они с Туком те ещё друзья. Ты вполне мог оказаться за решеткой. На пару деньков из-за какой-нибудь ошибки.

Я вздрогнул. Все мои гениальные идеи ведут в одно место?

– А есть у нашего славного епископа те, кто не хочет при встрече вспороть ему живот или огреть по голове молотком?

– Так сразу и не вспомню, – заржал Оррик. – Давай, не стесняйся, все равно ты платишь.

Инквизитор сделал знак, чтобы накрыли вторую половину стола для меня.

В трактире оказалось немноголюдно. Посетители жались по углам и в основном налегали на еду. Время для посиделок за пивом придёт позже.

Мальчонка метнулся к нам от барной стойки и выставил передо мной несколько тарелок.

– Гуляш тащи, – велел ему Оррик. – Для затравки.

Указание немедленно исполнили, и уже через минуту я почувствовал, до какой степени проголодался. Мясо таяло на зубах, а бульон прожигал глотку жаром, но все равно остановиться оказалось выше моих сил.

– Очуметь, как вкусно, – признался я, чувствуя, что готов обглодать ложку.

– Старина Бардварт свое дело знает крепко, – усмехнулся Оррик. – Когда он служил поваром на Отрогах Мудрости, такие вещи вытворял, парни на руках его были готовы носить. Особенно когда на завтрак, обед и ужин одна и та же крупа.

Тут уж я не удержался.

– Да что это за Отроги такие?!

– Это, брат, самое паршивое место на свете. Снег, холод, и ни одной девки на сотню верст. У тысячи мужиков, кроме жрачки, никакой отрады, но платят так, что люди готовы идти на край света и рисковать своей шкурой ради звона монет.