Оба не заметили, как я вошла.

Мэтью молчал.

– Сомневаюсь, – угрюмо бросил ему Уолтер, надевая перчатки.

– Это у вас называется церемонией прощания? – спросила я.

– Здравствуй, Диана, – настороженно произнес Уолтер.

– Привет, Уолтер. Конюх с лошадью дожидаются тебя во дворе.

Уолтер шагнул к двери, но остановился, снова повернувшись к другу:

– Прояви благоразумие, Мэтью. Я не могу себе позволить полностью лишиться доверия при дворе. Бесс понимает опасные последствия гнева королевы лучше, чем кто-либо из нас. Удача при дворе Елизаветы мимолетна, зато позор длится вечно.

Мэтью смотрел вслед другу, шумно спускавшемуся по лестнице.

– Боже, прости меня! Когда я впервые услышал о его замыслах, то даже похвалил Уолтера за мудрость. Бедняжка Бесс!

– Что случится с ней после нашего исчезновения?

– К осени беременность Бесс станет заметной. Они тайно поженятся. Королева будет неоднократно спрашивать Уолтера о его отношениях с Бесс. Он будет неоднократно врать, что между ними нет никаких отношений. Репутация Бесс окажется подмоченной. Правда все равно откроется, их обоих арестуют.

– А ребенок? – шепотом спросила я.

– Родится в марте и к осени того же года умрет. – Мэтью сел за стол, обхватив голову. – Я напишу отцу, попрошу взять Бесс под его покровительство. Возможно, Сюзанна Норман будет наблюдать за ее беременностью.

– Ни твой отец, ни Сюзанна не защитят Бесс от удара, который своим отрицанием нанесет ей Рэли. – Я подошла к Мэтью, коснулась рукава его рубашки. – А когда мы вернемся в наше время, ты тоже будешь отрицать, что мы женаты?

– Все не так просто, – ответил Мэтью. Его глаза были полны тревоги.

– Вот об этом тебе и говорил Уолтер. Ты утверждал, что он ошибается. – «Мир старый хороня и новый мир рождая», – вспомнила я строчку из пророчества неведомой мне Урсулы. – Пойми, Мэтью, наступает время, когда тебе придется выбирать между безопасностью прошлого и обещаниями будущего.

– И прошлое невозможно исправить, сколько бы усилий я ни прикладывал, – сказал он. – Это я не устаю повторять королеве, когда она начинает устраивать истерики по поводу какого-нибудь опрометчивого решения. Галлоглас не преминул бы сейчас сказать, что я опять попадаюсь в собственную ловушку.

– И не премину, дядюшка, – заявил появившийся в гостиной Галлоглас и принялся разворачивать принесенные пакеты. – Вот твоя бумага. Перья. И снадобье для охрипшей глотки Джека.