— Привет, Добрый, — и Тимура обдало теплой волной участия и духов.

— Ну, мы пойдем, — сказал Алтай, подхватывая Варлею под руку.

— Только далеко не уходите, — бросила Нидейса, не поворачивая головы и не отрывая страстного, обожающего взгляда от Тимура.

Совершенно идиотский образ мелькнул в голове Тимура, как сейчас Нидейса нападет на него, поимеет и пригласит Алтая с Варлеей обратно, как свидетелей заключения магического брака.

— Надо полагать, речь пойдет о загадочной спецоперации, из-за которой нас носило по морям и кораблям? — поинтересовался Алтай.

— И это тоже, — неожиданно смутилась Нидейса. — Но… в общем… вас хочет видеть дедушка.

— Нас всех или только Тимура? — с прорезавшейся в голосе иронией спросил Алтай.

Тимур мысленно кивнул — в свете смущения Нидейсы вопрос был более чем уместен. Нидейса не стала срываться, орать, хотя и видно было, что вопрос ей почему-то неприятен.

— И это тоже, — повторила она. — Хотя я и просила деда, но он как упрется… ух!

— Чего же тогда не передали приглашение через кого-то из людей Императора?

— Потому что я хотела вас видеть, — ответила Нидейса. — И нет, не вас всех, а только Доброго.

Сказано это было таким тоном, что Алтай, ухмыльнувшись, тут же пошел к выходу из зала, прихватив с собой Варлею. На лице целительницы крупными буквами было написано любопытство и желание посмотреть «Ой, что сейчас будет», но Алтай тащил ее неумолимо, словно буксир.

— Надеюсь, дедушке ты меня, как жениха, не представляла? — тут же атаковал Тимур.

Воспоминания словно заклинило, и он не мог припомнить, говорила ли Нидейса что-то о своих родителях, мертвы ли они или что с ними? Почему все время дедушка? Роль Верховного в магических делах и спецоперациях понятна, но тут речь вроде как шла о делах сердечных — разве не должны там в первую очередь участвовать родители?

— Не представляла, — чуть отвернулась Нидейса, скрежетнула зубами. — Но эти… Баадрих со спецами разумеется тут же наперегонки помчались докладывать о моих словах.

Она выдохнула, прошипела сквозь стиснутые зубы.

— Как я ненавижу весь этот надзор! Ух! Так легко было на фронте! И снова все эта атмосфера наблюдений и приглядов, и доносов, и необходимости держать лицо!

Нидейса дернула головой, провела руками по лицу, словно в молитвенном жесте, подняла взгляд на Тимура. Лицо ее было красным, виноватым, чуть ли не заплаканным.

— Извини, — сказала она.

Тимуру, честно говоря, хотелось плюнуть на этот разговор, пойти принять душ и переодеться, но ощущение, что Нидейса вломится туда следом, было сильно, как никогда.