После этого визита, Нидейса стала ежедневно выбираться к старой подруге, да и остальных за собой тащила, благо никаких возражений со стороны представителей Императора не поступало. Тимур не возражал, хотя и не мог вначале понять, какая Алатейсе радость во всем этом, пока в один прекрасный день его не стукнуло. Кто сказал, что только он один устал от покорно-страстных взоров и соглашательства?

Наверняка, Алатейсу с этим утомили еще сильнее — с ее-то красотой!

Из-за нее же пришлось прекратить выезды в столицу, вокруг сразу собирались желающие помочь и услужить. И ладно бы просто так собирались, обязательно же начинали смотреть сверху вниз на Тимура и Алтая, цедить там что-то через губу и всем своим видом демонстрировать, насколько они выше. Какой-то не самый умный даже решил прибегнуть к силе, Тимур закрылся на рефлексах и ударил в ответ, по привычке в полную мощь. Паренька едва не размазало по мостовой, а двух сопровождающих все же размазало ударами Алтая.

Пришлось Нидейсе заявлять о себе, и после этого прогулка была окончательно испорчена.

Не то, чтобы Тимур сильно по ним скучал — все же начальное очарование Аскартотом схлынуло, и он начал замечать разные мелочи. Не то, чтобы это сильно напоминало пир во время чумы, и разложившуюся элиту, жирующую в столице, пока простые пехотинцы кормят вшей в окопах, но все равно впечатление оставалось… не самое приятное. Сытое довольство и полное равнодушие к тому, что творится на островах, и в такие мгновения Тимур ощущал признательность к Алатейсе, которая выступала за массовую отправку на фронт.

Может, с того и не вышло бы большого толка в военном плане, но вот в вопросах «понюхать пороха в окопах», увидеть, как идет война, понять нужды сражающихся, может и было бы полезно. При этом сытое превосходство сочеталось со страхами и установками охранных башен, а также равнодушием — мол, воевали четыре века и еще столько же провоюем, чего волноваться? И к этому примешивались пораженческие нотки, но еле-еле заметные. Собственно, Тимур их и не заметил бы, если бы Алтай не указал, и если бы о них не зашла речь в одну из встреч.

— Вообще, конечно, Империя может победить в любую минуту, — заявил Алтай, опять комфортно устроившийся в кресле с бокалом вина, — но это будет победа Шредингера.

Тимур уже как-то заводил с ним разговор, что Алтай слишком много пьет, тот лишь поржал и заверил, что ему надо поддерживать боевую форму. Как одно сочетается с другим, он не пояснил, а оценить по тренировкам было трудно, так как Тимур всегда уступал другу и наставнику в скорости.