– Так почему он согласился, не задавая вопросов?

– Вы не отстанете от меня, да?

– Я должна вас понять.

– Ни один человек не может понять другого, – проворчал он. – В двух словах: он решил пойти в армию в шестнадцать лет и соврал насчет своего возраста. Прослужил четыре года, три из них – в войсках специального назначения. Мы вместе хлебнули всякого.

– Война?

– Выглядело как война, хотя называли ее иначе.

– И что же вы хлебали вместе? Если конкретнее?

– Значит, так: я не говорил вам того, что скажу сейчас.

– Чего не говорили?

– Он считает, что я спас ему жизнь.

– Почему?

– Я убил нескольких человек, которые пытались убить его и других ребят-спецназовцев.

– И много было этих нескольких?

– Двенадцать, а может, четырнадцать.

– И вы получили крест «За выдающиеся заслуги».

– Нет, крест дали за другое. А теперь нельзя ли заткнуться, хоть ненадолго?

– Затыкаюсь, – сказала она.

Они миновали перевал Техон на высоте в тысячу сто футов и начали спуск в долину Сан-Хоакин, площадью в несколько тысяч квадратных миль, – долину, где некогда была самая плодородная земля на свете.

По обе стороны от шоссе тянулась бескрайняя равнина – вплоть до далеких гор, в свете луны казавшихся невполне реальными: слегка подсвеченные изображения таинственных вершин. Среди этой бескрайности там и сям виднелись одинокие огоньки фермерских домов, а кое-где мерцали созвездия маленьких городков с такими названиями, как Пампкин-Сентер, Дастин-Эйкрс, Баттонуиллоу.

Джейн подумала, что в этом буколическом царстве могут обитать люди, твердо знающие свое место в этом мире, живущие спокойно, без стрессов и тревог, которые возникают в других местах. И если такие люди есть… не сочтены ли их дни?