– Идем, – позвала «кошечка». – Пусть Трент тебе объясняет.

– Конечно.

Мне оставалось лишь восхищаться формой ее спины и ягодиц. Вздыхая, я поспешил следом, пытаясь мыслить как взрослый, а не как переполненный гормонами подросток. Однако женщина представляла собой проблему. В Государстве, даже в мое время, еще до войны, каждому давалась возможность выбрать себе любую внешность. Большинство, естественно, захотели стать красивыми. Но годы шли, красота приелась, и основа физического влечения перешла совсем в иную плоскость, опираясь на трудноопределимые ощущения и мелочи. Или моя реакция на эту женщину каким-то образом связана с Шил Глассер, «кошечкой», которую я встретил сразу после воскрешения из мемпланта? Нет, дело не в этом, а вот в чем – я просто не представлял. Эта женщина была красива – кто сейчас не был красив? – но обладала чем-то еще, чем-то, от чего просто горло перехватывало.

Она провела меня по лагерю, где то и дело разыгрывались сцены, подобные той, которой я только что был свидетелем. Кое-как приведя сознание в более или менее уравновешенное состояние, я изучал все вокруг, вспоминая слова Свёрла. Я видел людей – «моллюсков», страдающих от плохо проведенных операций по трансформации, которые в конечном счете наверняка убьют их, как Врита – «моллюска», продавшего мне Флейта. Здесь явно шли бои – повсюду валялись расчлененные трупы. Один принадлежал совершенно обычному мужчине, его оторванная голова лежала в нескольких метрах от тела.

«Кошечка» показала на человека:

– Он думал, в одиночку справится лучше.

– Что ж, полагаю, он ошибся, – пробормотал я.

– Ошиблись и двое других, оставшись в клетке, где нас держали. Хотя Райдер Коул уцелел. – Она посмотрела на меня – как будто впервые увидев по-настоящему. – Подозреваю, вырубив его, Трент спас ему жизнь.

Меня всегда раздражало, когда со мной говорили о чем-то, что, с точки зрения собеседника, должно быть для меня очевидным, в то время как я совершенно не представлял, о чем, собственно, речь. Или она пытается таким образом наладить со мной отношения? Рассерженный, я отмел эту мысль и решил ни о чем больше не спрашивать.

Наконец котофицированная женщина привела меня к центральному – повыше прочих – зданию и постучала.

– Сепия, – сказала она.

Это прозвучало как пароль, хотя, очевидно, паролем не являлось.

Дверь открыла испуганная женщина с коротко остриженными светлыми волосами и, впустив нас, быстро захлопнула створку. Трента Собеля я нашел сидевшим за пультом в некоем подобии капитанского святилища. Выглядел он усталым и побежденным. Меж тем «кошечка» и та, другая женщина ушли. Значит, «кошку» зовут Сепия.