«Насколько же надо ослабеть, — подумала Кларк, — чтобы даже заговорить вслух стало непосильным тру­дом?»

— Не знаю, — сказала она в темноту. — Наверно, несколько часов. — И со страхом спросила: — Как ты себя чувствуешь?

— Примерно так же, — соврал он. А может, и нет, если подлодка справлялась с работой.

Лени выбралась из кресла и осторожно подошла к панели с телеметрией. Дальше слабо блестела фасетка изолирующей мембраны, почти неразличимая невоору­женным глазом.

Пока Рикеттс спал, содержание антител и уровень глюкозы вышли на критические значения. Если Кларк не ошиблась в истолковании сигналов, «Вакита» могла до некоторой степени компенсировать недостаток сахара в крови, но отсутствие иммунитета было ей не по силам. А еще на диагностической панели появилась новая шка­ла, загадочная и неожиданная: в теле Рикеттса нарастало нечто под названием АНД, — скопировав аббревиатуру, Лени обратилась к словарю и узнала, что она означает «аномально-нуклеотидный дуплекс». Эти слова ей тоже ничего не говорили, но поперек оси игрек тянулась пунк­тирная линия, отмечавшая некий допустимый уровень. Рикеттс приближался к этому порогу, но пока не дошел до него. Подпись к этой границе Кларк понимала: «Ме­тастазы».

«Наверняка недолго осталось, — подумала Кларк и с отвращением к себе добавила мысленно: — Может, вре­мени хватит».

— Ты еще здесь? — позвал Рикеттс.

— Да.

— Одиноко здесь.

Под шлемом. Или в собственном слабеющем теле.

— Поговори со мной.

«Начинай. Ты же знаешь, как начать».

— О чем?

— О чем угодно. Просто... о чем угодно.

«Нельзя использовать человека, даже не попросив...»

Она перевела дыхание.

— Помнишь, ты говорил мне про шредцеров? Что кто-то их использует. Чтобы все разрушить?

— Да.

— Я думаю, они вообще не предназначены для обру­шения системы, — сказала Кларк.

Мальчик помолчал.