— Да не убивайся ты так, Лэйф, — утешила его Свайхильда. — Кто знает, что может подвернуться. Ты можешь даже найти все, что тебе угодно, прямо на кусте, — никогда не известно, чего можно ждать.

— Да, хотел бы я, чтобы все это было просто. Когда-то так и было. Стоило мне только сфокусировать свою пси-энергию, и я мог устроить все так, как мне этого хотелось. Конечно, я не мог сделать все, что угодно. Я мог только изменить то, что еще не произошло, то, чего я еще не видел, например, за ближайшим углом.

— Ой, как это здорово, Лэйф, — мечтательно сказала Свайхильда, заражаясь его настроением. — Ты мог бы навыдумывать украшений, и всяких красивых черных шелковых подушек с вышивкой, и бог знает чего.

— Я бы согласился на обычный фальшивый нос с очками, вставными зубами и маленькими усиками, — сказал Лафайет. — Может быть, небольшой рыжий парик и монашеское одеяние с небольшой набивной подушкой. И чтобы все это лежало вон там за кустом, где кто-то потерял все это и…

Он неожиданно замолчал, и его глаза широко раскрылись от удивления.

— Ты ничего не чувствуешь?

— Угу. Ну-ка, сделай так еще раз.

— Да нет, ты не слышала… что-то похожее на удар… как будто что-то шлепнулось?

— Нет. Ты просто говорил о своих желаниях… и, послушай, как мне хотелось бы парочку красивых кружевных штанишек с маленькой розовой ленточкой!..

— Свайхильда… шшш! — резко прервал Лафайет.

Он склонил голову набок, вслушиваясь. Из-за ближайших кустов раздался подавленный смешок и послышались звуки явно интимной возни.

— Подожди здесь.

Лафайет подполз под тяжелые ветви и раздвинул листву карликового лимонного дерева. Звуки исходили из глубокой тени впереди. Под его рукой внезапно треснула сухая ветка.

— Черт возьми, Наделия, что это? — прошептал нервный голос. Кусты зашевелились, и рыбья физиономия с волосами мышиного цвета выглянула из них. Какое-то мгновение голубые навыкате глаза смотрели прямо на опешившего Лафайета. Затем с легким удушенным криком лицо исчезло.

— Твой муж! — прошептал сдавленный голос. — Разбегаемся в разные стороны!

Раздался женский визг, послышался быстрый топот ног убегающих. Лафайет облегченно вздохнул.

Что-то привлекло его внимание, что-то, висящее на кустах. Это была непривлекательная старая ряса из грубой шерсти, к подкладке которой прилипло множество листьев. Рядом с ней лежала черная шелковая подушка, вышитая розовым и желтым.

— Великая Матерь! — прошептал Лафайет с замирающим сердцем. — Неужели же…

Он стал лихорадочно шарить по земле и вскоре наткнулся на что-то мягкое и лохматое, как небольшой зверек.