— А что она с ним сделала? — удивился Сигизмунд.

— Да уж тебе видней, что. Науськал свою полоумную шведку. Нарочно, да? Чтобы больше с сыном сидеть не просили? Не так уж часто тебя и просят… У тебя-то желания общаться с ребенком нет, это понятно, ты вообще не отец…

— А кто? — удивился Сигизмунд.

— Ты кобель. И имя тебе кобель. А касательно остального — не строй иллюзий. Из-за тебя, идиота, Ярополк полночи уснуть не мог. Сам-то, небось, дрых, как скотина.

— А чего он уснуть-то не мог?

— Что она ему наговорила?

— Сказку рассказывала… шведскую. То есть, норвежскую…

— Про трансформеров, да?

— Нет, про одного покойника… — брякнул Сигизмунд. — Короче, про викингов. Историческое. Я, впрочем, толком не понял. Она по-норвежски тарахтела.

— Ты не понял, а Ярополк, значит, понял? Он что, по-твоему, полиглот?

— Слушай, — сказал Сигизмунд, — у тебя есть уникальный шанс во всем разобраться и задать все вопросы. — Он повернулся к девке и громко сказал, протягивая ей трубку: — Лантхильд, тебя.

Та взяла трубку. Послушала. Слышно было, как Наталья там разоряется. «Лицемерка!.. Втерлась в доверие!.. Думаешь, не раскусили!..»

Идентифицировав голос, Лантхильда визгливо понесла. Мелькали знакомые слова: «двало», «срэхва»… Как понял Сигизмунд, Лантхильда Наталью даже не слушала. Она вела диалог одна. Ее речь состояла из потенциальных реплик Натальи и достойных ответов самой Лантхильды. А Наталья, не слушая, видимо, орала свое. Наконец, она бросила трубку. Лантхильда покричала немного в пустое озо и тоже положила трубку. Пожала плечами, подняла на Сигизмунда глаза и застенчиво улыбнулась.

Сигизмунд набрал номер Натальи и иезуитски сказал:

— Слушай, Наталья, ну что мы с тобой как кошка с собакой. Даже поговорить нормально не можем.

В трубке тяжко молчали. Потом пошли короткие гудки.

* * *

События минувшей ночи взволновали Сигизмунда сильнее, чем он мог предполагать. Он был счастлив, растерян, смятен. Неожиданно он ощутил острую потребность побыть в одиночестве. Чтобы успело осесть все то, что поднялось вдруг со дна души.

Он включил Лантхильде телевизор — там нескончаемой чередой шли мультфильмы — поцеловал ее в макушку. Взяв кобеля на поводок, вышел из дома.

Его встретил удивительно светлый, мягкий белый день. Двор утопал в мягком снегу. В белесом зимнем небе как-то особенно празднично светились золотые купола и кресты Спаса-на-крови и Казанского собора.