Патун и его помощники составили эскорт девятке пилигримов на последнем участке до внутренней стены. Здесь, в шестидесяти милях от учебного лагеря, дистанция еще что-то значила.

Они научились держать взгляд на темно-серой линии горизонта и без нужды не поднимать глаза выше. Патун шел впереди по твердой поверхности, изрезанной трещинами и шрамами; из-под подошв поднимались клубы тончайшей пыли, оседавшей крошечными дюнами. Вездесущая пыль покрывала древний фундамент подобно пеплу – возможно, это и был настоящий пепел.

– В свое время в Кальпе насчитывалось семь бионов; двенадцать городов на Земле в целом, – сообщил Патун. Голос его ясно и отчетливо звучал в их шлемах. – Генераторы реальности миллионы лет защищали бионы. Затем пришла война. Хаос этим воспользовался, и теперь осталось только три биона – вскоре их будет только два, или даже один. Эту историю вы найдете в своих книгах. Повествование о том, как сражались между собой Асуры, Девы и Эйдолоны, и о том, как города были принесены в жертву их богоподобной глупости.

– Что такое «бог»? – спросил Кхрен.

Нико, Шевель и Денборд шли слева от Тиадбы, а Кхрен и Махт – справа. Перф же, как всегда, тащился позади вместе с Фринной и Херцей.

Никто не ответил.

– Просто подумал, что Высокан может знать… – пробурчал Кхрен себе под нос.

Тиадба не страдала ни от голода, ни от боли и почти без усилий покрывала милю за милей древнего, мертвого грунта. Пожалуй, она уже не знала, что такое настоящая боль или скорбь – исчезли все эмоции, кроме любопытства, которое никогда ее не оставляло. Если бы здесь был Джебрасси, его разбирало бы то же самое любопытство и страстное желание увидеть, что лежит за границей реальности.

Их единственная надежда на свободу, верилось им раньше, лежала вне Кальпы, вдали от удушливой хватки истории и традиций. Но вот книги, их ментор, само небо, каким бы оно ни было, – все это свидетельствовало об ином. Вновь их использовали. Как и подозревали молодые представители племени, они были инструментом, средством для достижения некой цели. И все же Патун, казалось, был искренне озабочен их благополучием. Сейчас, когда подготовка практически завершилась, его грубоватость смягчилась до уровня терпеливого разъяснения подробностей, припасенных для последней минуты. Он часто повторялся, и это раздражало Тиадбу, однако когда она смотрела на своих товарищей, то понимала такую необходимость. Особенно в отношении Херцы и Фринны, которые никогда не задавали вопросов. Им требовалось рассказывать и пересказывать истории вновь и вновь. Как же они выживут в Хаосе?