– Хоть когда-нибудь был нормальный порядок вещей? – горько спросил Джебрасси. – Хоть кто-нибудь уважал наследие и свободы, данные другим людям по праву рождения?

– Чаще, чем ты думаешь, да и в течение очень длительных периодов, – сказал Гентун, бросая косой взгляд на эпитома, словно приглашал на состязание: кому из них больше ведомо из истории.

– С другой стороны, в нашей памяти отмечается лишь коллапс, откат назад, порой уход вбок, – возразил Полибибл, не заметив вызова. – Космос стал замарашкой. История исказилась под извращенным воздействием Тифона. Некогда, в глубинах эпохи Яркости, это явление назвали первородным грехом. Однако он вовсе не был первородным. Напротив, он ползет к нам обратным ходом, проистекая из конца времен. Мы отказались дать Вселенной угаснуть своей смертью и тем самым позволили Тифону зацепиться за нашу ослабленную и чрезмерно распыленную технологию. Брахма по-прежнему почивает. Даже Эйдолону не ведома форма и диспозиция первоначального творения. Нам удается немножко проникать в эту загадку, когда мы размышляем над радостью материи – ныне почти полностью утраченной.

Гентун был ошеломлен. Он и слыхом не слыхивал про радость материи.

– Надо идти, – твердо заявил Полибибл. – Наш момент краток.

– Джебрасси нужно отдохнуть, набраться сил, – напомнил Хранитель эпитому, умолчав при этом, что мотивы его замечания не были на сто процентов продиктованы заботой о юном спутнике. Гентун понял, что существуют глубоко запрятанные древние тайны, заслуживающие ответа, и был готов отринуть зависть или негодование в обмен на шанс узнать побольше.

– Не здесь, – покачал головой Полибибл. – Если Кутерьма, или как ее там, до сих пор сохраняет старые черты Натараджи, то имеется более удачное место… убежище, которого не смеет коснуться Тифон. Там-то мы, наверное, улучим время для разъяснений.

Гентун помог юноше подняться.

– Так я не понял… – пробормотал Джебрасси. – Скверна проистекает вовсе не из начала, а с конца?!

– Что упало, то пропало, мой юный друг, – философски ответствовал Полибибл. – Давайте-ка займемся тем немногим, что еще осталось. Итак, метрика континуума чрезвычайно схлопнулась. Мы двигаемся не в пример быстрее всех прочих разведчиков. Предлагаю обратить это нам на пользу.

Подобно большинству последних великих городов древней Земли, Натараджа некогда являла собой монумент воплощенной эффективности: вместо мегаполиса, раскинувшегося на тысячи миль, – средоточие взаимопроникающих сфер, связанных между собой плавучими, изящно изогнутыми плоскостями кварталов и урбаний, приспособленных под любые виды существ, какими бы конструктивными особенностями или склонностями те ни обладали. Комплекс охватывали различные защитные поля и экраны, которые предохраняли от угроз давно минувшего прошлого. С исчезновением этих угроз и появлением новых напастей защиту трансформировали, встраивали в городскую матрицу, что напоминало города эпохи ранней Яркости, которые по мере роста поглощали старые крепостные стены и выстраивали очередные оборонительные укрепления.