Даниэль по привычке засовывает руку в карман. Он всегда отдает полученное, чтобы спасти то, что категорически необходимо сберечь – и тем самым обрывает шансы на единение с существом, которое Даниэль любит сильнее, чем весь этот мир, – с существом, ради которого он совершил столь далекое странствие.

С существом – или с человеком. Вот он, вечный вопрос, не так ли? Кем мы можем стать друг другу?

Я пересек Хаос. Мятежный город умирал – осажденный Тифоном, преданный Ратуш-Князем. Несмотря ни на что, я присоединился к ней, сделал то, что был должен сделать. Мы так договорились. Я возвращался к началу начал с кусочком Вавилона, последним кусочком, и – по настоянию Библиотекаря – захватил с собой еще один, резерв на случай очередного предательства, на случай утраты…

Я скрылся с последними сум-бегунками, проник в эпоху начального разума в юном космосе.

Единственный пастырь, которому не снятся сны.

Зловредный пастырь.

Джек стоит рядом, положив руку ему на плечо.

– Ты не знаешь, что это такое? – спрашивает он. – Я лично ума не приложу.

– Да так, мусор, ничего особенного, – говорит Даниэль и вручает Джеку два камня. – На вот лучше, возьми. А с меня хватит.

Глава 123

Глава 123

Тиадба пребывает в теплых объятиях создания, которого никогда не знала, никогда не встречала, и все же об этом существе ей известно очень многое: как собирали крохи по всему умирающему космосу, как шеняне перенесли все крупицы туда, где гениальный мыслитель объединил эти части в наделенную чувствами форму, которая избрала женское обличье.

Она встретилась с Пилигримом, который был послан за ее будущим отцом, заговорила с ним – и приняла ключевое решение обрести плоть и вернуться с ним на Землю. Атам…

Страх и горечь ушли – но скорбь остается.

Девушка бьется в этих объятиях, ей тягостно, тревожно. Приближается некто знакомый. Она лишь наполовину различает, что находится кругом. Один глаз вообще смотрит как бы из другого места – и тут кожа Тиадбы взрывается ярчайшими голубыми копьями.