– Может, из-за секса? – предположила она. – Все-таки после секса люди склонны к самокопанию.

– Да нет, дело не в этом, – покачал я головой. – Я не копаюсь в себе. Просто подмечаю какие-то мелочи, из которых состоит этот мир. Улиток, дождинки, витрины скобяных лавок… То и дело что-нибудь глаз цепляет.

– Может, я приберу?

– Да нет, и так хорошо. Успокаивает…

– Расскажи про улитку?

– Да встретил тут одну возле прачечной. Никогда не знал, что бывают осенние улитки.

– Улитки бывают круглый год.

– Похоже…

– В Европе есть мифическое толкование улитки, – сказала она. – Ее раковина символизирует Царство Тьмы. А когда она оттуда выглядывает, на небе появляется солнце. Поэтому люди во все времена любили щелкать по раковине ногтем, вызывая улитку наружу. Пробовал когда-нибудь?

– Нет, – ответил я. – Ты столько всего знаешь…

– Поработай в библиотеке с мое – узнаешь еще не то.

Я взял со стола пачку «Севен старз», прикурил от спичек из бара. И снова оглядел одежду на полу. Рукав моей рубашки прикорнул на ее голубом чулке. Бархатное платье дремало, кокетливо изогнувшись в талии, а тоненькая комбинация стыдливо притулилась рядом, как спущенный флаг. Две серебряные цепочки и часики заблудились в складках одеяла на диване, а сумочка из черной кожи притаилась на кофейном столике в дальнем углу.

– А почему ты вообще пошла в библиотеку? – спросил я.

– Мне там всегда нравилось, – ответила она. – Тихо и книжек много. Столько всяких знаний в одном месте собрано. Ни в банк, ни в торговлю идти не хотелось, а детей в школе мучить я бы все равно не смогла.

Я выдул в потолок струйку дыма и проследил, как он растворяется в воздухе над головой.

– Может, ты хочешь узнать обо мне побольше? – спросила она. – Где родилась, какой была в детстве, в каком институте училась, кем был мой первый мужчина, любимый цвет и прочее?

– Да нет, – сказал я. – Пока и так сойдет. Лучше я буду тебя узнавать понемногу.

– Но я тоже хочу узнать о тебе. Пусть даже и понемногу…

– Я родился у моря, – сказал я. – После каждого тайфуна море выбрасывает на берег разные вещи. Много вещей – невозможных, неописуемых. Бутылки, старую обувь, шляпы, футляры от очков и даже столы со стульями… Как это все попадало в море, даже не знаю. Но я страшно любил во всем этом копаться, выискивать что-нибудь необычное. Каждого тайфуна ждал с нетерпением. И всегда представлял, как на чужом побережье кто-то выкидывает вещи, а потом приходит волна, слизывает их – и выкидывает уже на моем берегу…

Я затушил сигарету и отодвинул пустой стакан.