Перекошенное лицо Белиала будто озарилось изнутри. Его разбитые губы шевельнулись — но Глеб не сразу услышал слова мага:

— …мне всегда было интересно, ты чувствуешь боль так же сильно, как Одноживущие, или же она лишь обозначена, как у нас, настоящих людей?..

Пальцы Белиала терзали спину. Глеб отчаянно пытался раздавить противника и тем самым избавить себя от дикой боли.

— Я предусмотрел все, Богоборец, — глаза Белиала были похожи на раскаленные угли. — И пусть я где-то в чем-то ошибся — у меня есть возможность исправить мои ошибки. Ты же не можешь ничего.

— Нет! — Глеб лбом ударил мага в переносицу. — Я могу все!

Они оба упали на колени.

— Я! Могу! Все!

Они повалились в обнимку.

Белиал со всей мочи давил руками меж лопаток Богоборца, и не понимал, почему тот еще жив.

А ослепший, обезумевший от боли Глеб пытался переломить магу хребет.

Он не заметил момента, когда это ему удалось, поскольку в этот самый миг он умер…

14

Ирт со смешанными чувствами смотрел на затихших противников и думал о том, насколько же быстро и незаметно исполнение долга может превратиться в предательство.

Трибуны молчали; притихшие зрители наблюдали за тем, как мальчишка в оранжевой рубахе и белых штанах осторожно подкрадывается к телам, лежащим на истерзанном войлоке. Вот он приблизился к ним вплотную, присел на корточки, коснулся переплетенных рук, тронул изуродованные лица… Белый платок взлетел в воздух. Следом — еще один.

— Они мертвы, — сказала Фаталия. — Оба…

Мальчик торопливо убежал. Ирт отвернулся. Происходящее на аренах его уже не интересовало.

— Вряд ли мы узнаем, что у них там случилось, — сказал он. — Но это не важно. Главное теперь — опередить Белиала.

— Думаешь, он вернется? — спросила Фаталия.

— Он Двуживущий, — сказал Ирт. — А они всегда возвращаются…

Выход был похож на пасть огромного чудовища. Его темная, сморщившаяся ступенями глотка уходила наклонно вниз.