Еще одна тяжелая капля зарылась в волосы. Другая клюнула в глаз, потекла слезой по щеке. Глеб утер ее, окончательно приходя в себя.

Уже не так громко стучал бубен, и шаман не плевался сдавленными гортанными звуками. И кое-кто из гоблинов уже в изнеможении валился на землю, на корни, под деревья, в кусты, а те, что еще держались на ногах, качались от усталости, готовились рухнуть в забытьи.

Высоко в небе, путаясь в клубящейся тьме, вспыхивали молнии. Прокатывался гремучей жестью гром. Оттуда, сверху, от тучи, тянуло свежестью.

Камлающий шаман прохрипел что-то, и бубен выпал из его руки под оглушительный громовой залп. Отлетела в сторону кость-колотушка. Шаман замер на мгновение — белки невидящих глаз вывернуты, распахнутая пасть исходит пеной — качнулся вперед и упал на землю.

Хлынул ливень. Прошелестел по листве крон, ободрал по пути листья и обрушился на траву. Заскакали, запрыгали капли, словно мириады прозрачных насекомых. В одно мгновение возникли из ниоткуда лужи, вскипели пузырями…

Глеб, глупо улыбаясь, смотрел вверх.

«А ведь они оказались правы, черт возьми! — восторженно думал он. — Дождь все-таки пошел!»

3

Шаман пришел в себя, когда дождь уже заканчивался.

Гоблины окружили Мудрейшего и молча ждали, когда он откроет глаза. В отдалении стоял насквозь вымокший Глеб.

— В этот день всегда идет дождь, — негромко сказал Уот, приблизившись к человеку.

— Вы вызвали его? — спросил Глеб.

— Кого?

— Дождь. Грозу.

— Вызвали? — удивился молодой гоблин.

— Камланием. Своей магией.

— Мы ничего не делали.

— Но как же? Я все видел.

— Что именно?

— Ну… Бубен, выкрики, танец…