Он сунул таможеннику под нос паспорт, прошел через турникет, в груде громоздящегося багажа отыскал свою потрепанную сумку.

На улице навалилась на него необъяснимая безысходная тоска. Он присел на лавочку и стал разглядывать надгробия небоскребов, чахлые деревца, полноводную реку автомобилей, унылых мокрых голубей, толпящихся на бетонном тротуаре. Мимо шли люди, торопились куда-то, спешили. Привычные к городской суете голуби не взлетали, только лениво расступались, пропуская людей, и продолжали тесниться на бетоне, выискивать что-то в засаженных понурыми цветами газонах…

Глеб достал из сумки мятую булку. Отламывая маленькие кусочки, он стал кидать их птицам. Попадающийся изюм съедал сам, задумчиво катая во рту языком сладкие мягкие комочки, бархатистые, морщинистые…

Булка кончилась. Глеб переложил деньги в карман, пистолет сунул в куртку, перекинул сумку через плечо и неохотно поднялся. Голуби расступились, выжидающе глядя на него.

Такси остановилось сразу, стоило только поднять руку. Начался дождь. Глеб открыл дверцу машины и сел на сиденье позади водителя.

— Маркет-роад, — сказал он и задумался, вспоминая английские числительные. Так и не вспомнив, он нарисовал «15» на запотевшем стекле и повторил: — Market-Road. Understand?