— Весело было.

Угукаю в ответ.

— Зато Лаэрь на тебя так посмотрела, — шепчет он мне на ухо.

Пожимаю плечами и переворачиваю платок.

— Девушки любят героев, — продолжает Олаф, — а ты выиграл, несмотря на травму.

— Героизм — это образ смерти, а не стиль жизни. Так что сомнительно.

— Да ладно: на ее дне варенья она танцевала только с тобой, да и домой разрешила проводить. Ты думаешь, парни не пытались за ней приударить? Еще как, да только она сразу дала им всем от ворот поворот!

— Говори потише. И что, я похож на прынца? — усмехаюсь и морщусь от боли в разбитом носе.

— Скорее на его коня.

— Благодарю за поддержку, — саркастично отвечаю ему.

— Тьфу, мы с ней занимаемся уже больше полугода, а общается она только с тобой, которого знает всего ничего, — негромко говорит он. — Намек ясен?

— От вас всех перегаром разит, а от меня — нет.

— Ну ты и мозгоклюй! Я зачем начал этот разговор?

— Мне откуда знать? — откидываюсь на стену и начинаю стирать подсохшую кровь с лица. — Свахой решил стать?

— Обидишь девчонку — ноги повыдергиваю и уши откручу.

— Ого, с чего такая забота?

— Хорошая она, — мягко произносит Олаф. — Да видно, в жизни не повезло. Не усугубляй.

— Да ты еще и психолог, — восхищенно присвистываю.

— Типа того, — кивает он и в очередной раз меняет монету на своем «фонаре». — Я сказал — ты услышал.

— Уху, папочка.