Старик еще раз осмотрел меня, потом крикнул что-то, сзади подошел, держа меня на прицеле, тот самый мужчина, которого я видел. Только сейчас стало понятно, что они близкие родственники, ну очень похожи. Быстро вопрос-ответ на незнакомом мне языке, и старик снова спросил:

– Что вам нужно?

Что же мне в самом деле нужно? И чего это они такие суровые?

– Вы спутали меня с ним?

– С кем? – Ответил тот, что помоложе.

– С тем, у кого красные четки. Его еще называют Шеф.

Ну, что ответят?

– Заходи, поговорим.

Диванчики с трех сторон, посередине низкий широкий столик, накрытый красивой скатертью.

Сев на предложенное место (не видел я в доме взрывчатки, авось ее тут и нету), я оглядел севшего напротив хозяина дома. Высокий, сухощавый, лет около семидесяти, усы седые, нос широкий, глаза черные, взгляд прямой. Правая рука на коленке, левая словно случайно рядом с рукоятью убранного в ножны на поясе кинжала. Кстати, очень органично он с этим ножиком смотрится, этакий… горец?

В дверь протиснулся еще один мужчина, мрачно взглянул на меня, наклонился к уху старика и что-то заговорил. Из знакомых слов я уловил только «агай». Черт его знает, что это значит, вроде «ага» – это старший какой-то родич? Велика Россия, а тысячу километров в сторону отъедешь, и уже люди на другом языке говорят, причем на родном другом языке. Опять же хрен его знает, кто они – башкиры, татары, русские или беженцы из бывших республик. На хрена я вылез со своим «салямом», понтовщик?

Старик дослушал родича, кивнул ему, а потом сказал, смотря куда-то в мою сторону:

– Уважаемый, так по какому делу вы приехали в мой дом?

– Мастер. Мне нужен мастер. Он или здесь, или вы знаете, как его найти.

– Мы торгуем с ним, но кто он, не знаем.

Я уставился в глаза старику, потом полез в карман и достал четки. Щелк, щелк. Он держал мой взгляд почти равнодушно и показывал, что больше ему сказать нечего.

– Девочка. И вы, уважаемый… простите, не знаю вашего имени?

– Зовите меня Нури Сергеевич.

– Михалыч.

Он пожал протянутую руку. Крепко, но формально.