Додумать я не успел, неугомонная парочка уже возвращалась. Подскочив, Дара выложила бусины прямо на землю, окружила разрезанной ниткой. Шариков стало меньше, видимо, остальные рассыпались.

– Говорите заклинание! Чините его, ну, скорее?!

Азарт мальчишки был заразен, я пару раз глубоко вздохнул. Не время волноваться, надо сидеть спокойно, и тогда…

– Укрепи сталь божьим перстом.

Вопреки моим ожиданиям все прошло так же, как и вчера. Рябь, шарики сливаются, дрожа, к нити, мерцание… и четки, совершенно целые, мигом оказываются в руках Ильи.

– Михалыч. Я… я должен! Иначе нельзя. Простите!

– Илюш, ты чего?

Договорить я не успел. Илья отошел, поднял руку, и я понял, что сейчас он ударит. Еще можно было остановить его, кинуть оцепенение, отобрать артефакт, но тот тихий голос, второй день шептавший мне и смолкший после победы, вдруг едва слышно сказал: «Не надо». И я не стал.

Огненно-желтое облако, расширяясь, закрыло весь мир и ударило в меня.

Больно.

В затылок упиралось что-то твердое и острое, ноги выше головы… Кажется, меня сбросило со скамейки и приложило об угол сарая.

– Илья, ты вообще что сделать-то хотел?

Он рухнул рядом со мной, с другой стороны упала девочка, наступив коленкой на руку и не замечая этого.

– Эй, встать дайте?

Опуститься обратно на скамью удалось только минуты через две, спина болела, кожу на лице жгло. Пламя, оно и есть пламя, хотя даже то, что ему удалось сделать его неубийственным, уже хорошо. Было бы скверно, сочти он себя виновным в моей смерти, вся воспитательная работа насмарку.

Мальчишка отошел от меня, словно пытаясь увидеть целиком, смотрел с раскрытым ртом, ожидая.

Эффекты?

Посмертное проклятие. На месте.

Видимо, прочитав результат по выражению моего лица, пацан упал на колени прямо там, где стоял, застонав. Потом опять поднял руку, но уже совсем без того азарта, что был в нем еще минуту назад.