- Слишком медленно, - произношу, рассекая плоть одного из горбатых великанов и зачерпывая из раскрытой грудины сгусток силы, тут же поглощая ту.

Прыжок в центр зала на десяток шагов от последнего места, где всё ещё буйствовало пожарище пожирающего разноцветного пламени. Нежить тут же среагировала на смену позиции, оборачиваясь и устремляясь к новому сосредоточению внимания. По столбам и сводам застучали своими когтистыми отростками то ли жуки, то ли паукообразные, цепни зазвенели, волоча за собой крючья, по команде владельцев срывающиеся в полёт, стремясь ухватиться и подсечь, будто рыбацкая блесна.

Я же, жадно вдохнув пропитавшийся смрадной гарью воздух, развёл чуть в стороны свои лапы и как будто бы схватил верёвки в единые пучки, со всей силой сжимая пальцы. Жилы вспучились, вспыхивая изнутри и стремясь вырваться из плена плоти, клыки и зубы заскрипели от натуги, но я оскалился от нахлынувшей волны блага.

Два десятка ближайших врагов замерли в неестественных позах, выворачивая собственные конечности, их плоть начала распадаться, отваливаясь целыми кусками, тут же истлевавшими ещё в падении, и кружащий вокруг меня огненный вихрь будто негодовал, не имея возможности участвовать в процессе. А я ощутил, как тонкие струйки потянулись ко мне, вливаясь благостным обновляющим течением.

Но это ещё был не конец, ведь я пока не насытился, а посланная нежить не была истреблена. И её хозяева сейчас за нами наблюдали, находясь в глубине пролома, что чернел в стене последнего зала, и который я теперь явственно ощущал, ведь через него будто бы дуло ветром, напитавшемся той же силой, но более густой и живой. И мне уже было всё равно, что там ждёт, ведь обуявший голод так и не стихал, поэтому, не обращая внимания на остатки тварей, с которыми вскоре справятся Воислав с бойцами, я рванул по центральному коридору, намереваясь встретить новую партию, пока ещё висящую не десятках крючьев у самого потолка.

Рывок меж замешкавшихся, и те следом попадали, распадаясь и истлевая, прыжок в коридор, и ожидание следующего хода от пока ещё неведомого врага.

Тела оставались на крючьях, прежний голос не провозглашал свою волю, но я не перестал быть напряжённым, ощущая, как нечто приближалось по коридору к противоположному входу в зал. Висящие на цепях сосуды пусты, в них нет той малой толики силы, что так хочется поглощать раз за разом, пока наконец голод не стихнет. А всё же я ощущаю, как вокруг сгущаются незримые ауры, мир стремится отделиться кусочек самого себя, дабы уберечься от угрожающей ему проказы, готовой вырваться наружу и распространиться, заражая всё и вся. И я осознал себя санитаром, призванным излечить эту болезнь или же хотя бы спалить всё, лишь бы не дать возможности распространиться за пределы карантина.